— Ну, если бы мне в мужском теле нравилось одно, а в женском — другое, — Алексис сперва удивился, а потом рассмеялся, — то это была бы шизофрения какая-то! И потом, у нас же... ну ты помнишь, что запускает механизм смены пола. Если бы альчибианцев в мужском теле возбуждали только женщины, и наоборот, то мы бы постоянно находились в одном и том же теле с момента кризалиса.
— Ну да, логично... — согласился Виктор. И снова повисла пауза, которую он поспешил нарушить очередным вопросом:
— Слушай, а этот кризалис — он вообще как происходит?
— Сейчас расскажу, — Алексис, кажется, сам был рад поводу перевести разговор в другое русло. — Когда альчибианец приближается к тому возрасту, когда он должен впервые обрести пол, к нему начинают ...<присматриваться — его родители, учителя, врачи его тоже обследуют. И если он начинает проявлять признаки приближающегося кризалиса, его отправляют в такое специальное место — «dannarklo». Это примерно переводится как «место, где распускаются цветы», и ни в коем случае не как «инкубатор» — так иногда эти места называют земляне, но лучше так не делать. Происходит от слова «dannar», которое и обозначает кризалис на моём родном языке, но в архаичных текстах обозначает также распускающийся цветок... прости, меня иногда уносит в лекции по лингвистике, — остановил себя Алексис, виновато улыбнувшись.
— А что за признаки приближающегося кризалиса? — переспросил Виктор.
— Не особенно приятные, на самом деле... Тошнота, иногда головокружение... в общем, всё в таком духе. В общем, «даннаркло» — это такое место, где молодой альчибианец находится практически один, вроде своего рода монастыря. Ну, их на время изолируют от других людей, чтобы, когда у юношей произойдёт первый гормональный взрыв — он ведь в первый раз происходит внезапно, — они не изнасиловали какого-нибудь совершенно постороннего человека.
— А как вы справляетесь, ну, с подростковой гиперсексуальностью? — спросил Виктор. — Ну, чтобы подростки не вызывали гормональный взрыв у случайных людей. Или у вас нет такой, как у земных подростков?
— Честно говоря, я не сравнивал, — ответил Алексис, рассмеявшись на секунду. — Но вообще да, наши подростки несколько лет в живут довольно монастырском режиме. Мы, на самом деле, не такие сексуально раскрепощённые, — он улыбнулся, — мы просто не придаём случайному сексу большого значения... хотя это бывает трудно, когда твоя кровь накачана гормонами, — при последних словах он вдруг стал серьёзен. — Да, о чём я... значит, в этих самых «даннаркло» рядом с ними ещё находится «dannargander» — «тот, кто ухаживает за распускающимися цветами»...
— Садовник, то есть?
— Что-то вроде, — Алексис улыбнулся, — и это не считается обидным прозвищем. И, значит, этот «садовник» должен сделать так, чтобы первое превращение прошло у альчибианца максимально безболезненно, не оставив неприятных воспоминаний. В «даннаргандеры» обычно берут молодых, красивых и умелых — я однажды сам таким «садовником» был, в восемнадцать лет... — Алексис чуть-чуть улыбнулся ещё раз. — Собственно, про неприятные воспоминания... Вот ты помнишь, как ты себя чувствовал под действием моих феромонов?
— Ну... — Виктор задумался на некоторое время. — Я словно был под каким-то кайфом.
— Вот. Когда у альчибианца происходит кризалис, с ним происходит гормональный взрыв, и ощущения при этом самые яркие. И когда он приходит в себя, бывает так, что одни решают «о, господи, что это со мной было, я не хочу, чтобы это повторялось!»...
— Почему это? — удивившись, перебил Виктор.
— Ну, в момент гормонального взрыва мы не соображаем, что мы делаем, и потом, когда мы приходим в себя и вспоминаем, что мы делали... иногда мы просто ужасаемся. Ну а другие подсаживаются на эти ощущения, как на наркотик, и превращаются в сексоголиков. Бывают такие альчибианцы, которые вообще сексом без гормонального взрыва заниматься не могут. У нас, конечно, есть перед землянами кое-какие преимущества, но у нас и людей с сексуальными патологиями больше — ну, так говорят учёные.
— Ужас...
— Мне вот повезло: я не стал ни бояться секса, ни зависимым от секса. Хотя если честно, я сам предпочитаю заниматься сексом как раз не в состоянии гормонального взрыва, — неожиданно очень серьёзно сказал Алексис. — Так я могу быть уверен в том, что... что я знаю, что делаю, и потом не буду жалеть о том, что сделал.
— А какие-такие преимущества у вас перед землянами? — спросил Виктор, про себя подумав, что быть альчибианцем — и вправду не самое лёгкое бытие.
— Ну, разные мелочи... Более чуткое обоняние, лучшая регенерация, ещё я могу, например, в некоторых пределах ускорять или замедлять свой метаболизм... Нам возможность менять свой пол обеспечивает столько разных механизмов, что впору поверить, что нас действительно создали такими древние инопланетяне...
— Более чуткое обоняние? Чёрт, с этого дня начинаю следить за тем, как я пахну, — Виктор развеселился. — Может, мужскими духами начать пользоваться?
— Только дай мне сначала понюхать, прежде чем покупать, — Алексис развеселился тоже. — Да не, нормально ты пахнешь.
— Спасибо, — Виктор чуть-чуть улыбнулся. — А почему всё-таки этими... «садовниками» делают молодых, а не зрелых и опытных? — уточнил он.
— Ну, это считается... в общем, уже как разврат, — Алексис слегка поморщился. — В смысле, считается, что если первый партнёр альчибианца будет более опытным, то если он будет злонамерен, он сможет задурить юноше голову и сделать его зависимым от себя... или что-то в этом роде. А если он будет молод, то считается, что ему на это просто не хватит опыта.
— Ага... — Виктор понимающе кивнул. Оба юноши помолчали пару секунд, а потом Алексис вдруг спросил:
— Тебя не возбудил мой рассказ? — альчибианец широко улыбнулся и со вполне прозрачным намёком посмотрел на Виктора. Но тот, неожиданно смутившись, слегка покраснел, и улыбка Алексиса поблекла.
— Что случилось? — спросил Алексис с грустным упрёком. — Ведь в первый раз у нас всё было нормально?
Видео
Рассказы