Аппендицит

На следующий день после празднования моего 14-летия я почувствовал сильную боль в животе, тошноту и меня вырвало. Мама вызвала скорую помощь, которая увезла нас в огромную городскую детскую больницу с подозрением на аппендицит.

В приемном покое я сдал анализы, а затем был осмотрен женщиной хирургом, которая сказала, что у меня аппендицит и меня оставляют в больнице, будут делать операцию. От этих слов меня обуял ужас. После оформления истории болезни санитарка повела меня, с подкашивающимися от страха ногами, по длинному коридору в душевую. Там она забрала у меня всю одежду и после мытья выдала больничную пижаму. После этой санобработки меня повели в хирургическое отделение, в 12-местную палату, где лежали мальчики и девочки всех возрастов. Через час за мной пришла молоденькая медсестричка (ее звали Лена), отвела меня в процедурную, где мне поставили два укола в попу, а затем она за руку повела меня в операционную. В операционной Лена велела мне раздеваться полностью и голышом проходить в следующую комнату. От страха перед видом операционной и стыда во мне вообще все опустилось.

В следующем большом зале, где было множество раковин меня с ног до головы осмотрела худощавая врачиха в хирургической униформе и в маске (как потом выяснилось - анестезиолог).

- Ах какие красивые мальчики к нам пожаловали - добрым голосом сказала она - А почему наш герой не побрит? Кто готовил пацана к операции?

Медсестра, приведшая меня виновато ахнула и стала объяснять, что я на вид еще совсем мальчик и видимо постовая медсестра не подумала, что у меня уже растут волосы на лобке. "У него не просто волосы, а целые кусты, да и письку он вон какую отрастил" - улыбаясь сказала худощавая врачиха.

От этих слов я чуть не провалился от стыда. Надо сказать, что писька у меня всегда была намного больше чем у сверстников и раньше я стеснялся этого, всячески избегал показывать ее в кругу друзей и стыдливо переживал, когда в пионерских лагерях нас водили в баню и все пацаны и воспитатель зырили на мою письку. А в последнее время, когда мои половые органы резко увеличились, кожа на них потемнела, а вокруг нее и на лобке выросли кучерявые черные, как на моей голове, волосы, я уже старался никому не показываться голым и давно уже не допускал в душ маму.

Заметив мое смущение, врачиха стала меня подбадривать и успокаивать словами, направленными на то, чтобы я не боялся, что кто-то украдет мою письку, и не стеснялся, так как я голышом такой же красивый, как и в одежде. От таких слов у меня на душе стало как то теплее. Мне еще ни разу никто не говорил таких необычных и приятных комплиментов.

Лена сначала решила отвести меня для бритья обратно в отделение. Но анестезиолог решила по другому: "Возвращаться в отделение - плохая примета, принеси от туда бритву и побрей его здесь".

Минуты через две Лена вернулась с одноразовым станком, поставила меня перед раковиной, намылила все мои места, покрытые волосами и тщательно выбрила. В процессе бритья она все время держала в руке мою письку, поворачивала ее то влево, то вправо, чтобы лучше выбрить волосы. От этих манипуляций писька стала постепенно набухать, головка оголилась и вскоре мой аппарат стоял вверх, доходя до самого пупка. Вновь моему стыду не было предела, лицо залило краской. А медсестра сначала делала вид, что ничего не замечает, а потом стала лукаво улыбаться.. В этот момент зашла анестезиолог и конечно стала шутить на тему моей эрекции. Слава богу ее шутки были довольно добрые и закончились они тем, что она сказала, чтобы я не переживал, что у всех мальчиков, которых бреют перед операцией обязательно встает писька.

Наконец процедура бриться была закончена, Лена намочила вафельное полотенце и тщательно вытерла все мыло. Моя писька постепенно опала и мне показалось, что без волос она выглядит еще больше, чем прежде.

Меня повели в саму операционную и сказали ложиться на стол. Только что было прошедший страх стал вновь меня одолевать, мои коленки задрожали, затем я почувствовал дрожь во всем теле. Я лег на стол и мои руки и ноги крепко пристегнули к столу. Я весь дрожал пока ко мне не подошла анестезиолог. Она погладила меня по голове, по груди теплыми руками, сказала несколько добрых слов и это меня немного успокоило. В следующий момент над моим лицом натянули простынь, в вену руки воткнули иглу и на рот и нос положили маску. Сначала через маску шел обычный воздух, но затем пошел странный запах, который сначала раздражал меня, но вскоре я стал погружаться в сон и отрубился.

Проснулся я на каталке от того, что анестезиолог била меня по щекам и кричала мое имя. Меня повезли в палату и там переложили на мою кровать. Когда меня голого перекладывали, вся палата пристально смотрела в мою сторону. Я почти сразу же снова уснул, а когда проснулся глубокой ночью, то почувствовал, что очень хочу писать и у меня нестерпимо болит живот. К счастью пришла медсестра, сделала мне обезболивающий укол в ногу, поставила мне утку между ног и я в нее отлил море мочи.

Утром был обход и меня осматривал хирург, отбросив в сторону одеяло, так, что я опять был на обозрении у всей палаты голышом. Но затем то же самое было и со многими другими детьми. А моего соседа по койке, 15 летнего Колю, которому предстояла операция на паховой грыже, вообще поставили между коек голышом и зав. отделением велел ему приседать поочередно на одной и на второй ноге. После этого я уже не так стеснялся своей наготы.

Шесть раз в день мне делали уколы, причем, несмотря на сильную боль, медсестры заставляли меня поворачиваться на бок, чтобы доступной была моя попа. Надо сказать, что все медсестры были очень ласковыми и внимательными.

После обеда меня переложили на каталку и повезли в перевязочную. Там уже знакомая мне Лена, которая брила мой лобок, сняла марлевую наклейку и я увидел, свою ужасную красную рану, перетянутую швами и торчащую из нее пластиковую трубочку. Я спросил, для чего это и получил ответ, что сейчас мне через нее зальют лекарство, и потом ее вытащат. Я еще не знал, какой ужас меня ожидает впереди и поэтому лежал и улыбался, смущенный свои голым видом.

Затем в перевязочную зашла хирург, которая осматривала меня в приемном покое и потом оперировала, внимательно прощупала мой живот, набрала шприц с какой-то гадостью, вставила его конец в трубку и со словами "Миленький, надо немного потерпеть" стала вливать эту гадость через трубку мне в живот. Острейшая боль поразила меня. Я закричал и заплакал, стал руками препятствовать ей. Она немного разозлилась, стала меня укорять, что мол такой большой парень, будущий наш защитник, а плачет как ребенок. Я прикусил язык и стал терпеть, кряхтя и постанывая. Лена при этом сочувственно меня гладила по ногам, поднимаясь своими руками все выше и выше. Наконец она стала гладить мой пах и даже несколько раз прошлась по моей письке и мошонке. Такие ласки мне были приятны и помогли справиться с болью. Когда все лекарство было впрыснуто, врач сказала еще раз потерпеть и стала вытаскивать трубку. Это тоже было очень больно, но немного полегче. Когда все было закончено, я уже не чувствуя боли, разрыдался, как девчонка. После этого врач ушла, а медсестра начала обрабатывать спиртом кожу вокруг раны. Постепенно она протирала все дальше и дальше от раны и перешла на пах, а затем обильно намочила какой-то жидкостью большой кусок марли и стала протирать им мою письку и мошонку и даже перешла на промежность. Сначала мне было очень стыдно, но постепенно я привык и мне это очень понравилось. Моя писька стала набухать ивскоре встала как кол. "Ах ты бесстыдник" - ласково сказала медсестра и мягко щелкнула пальцем по темно красной головке.

Когда процедура была закончена, я перебрался на каталку и Лена с санитаркой увезли меня в палату, где стали выгружать меня в кровать. При этом мой член еще не полностью отошел от возбуждения и оставался довольно набухшим, слава богу, что хоть не стоящим, ибо вся палата внимательно наблюдала за процессом перекладывания меня в койку. Почти весь этот день со мной провела мама. Я ее несколько раз просил надеть мне трусы, так как я стесняюсь девчонок, которые лежат в моей палате и при любом удобном моменте зырят на меня. Но хирурги сказали, что трусы после операции пока одевать нельзя. Лишь назавтра зав. отделением, осмотрев меня во время обхода, сказал, что я могу уже надеть трусы, что я немедленно, корчась от сохранявшейся еще боли и сделал.

На второй день после операции я уже сам ковылял, хотя и еле-еле, в туалет, столовую и процедурную (на уколы). После обеда Лена меня вызвала в перевязочную на обработку раны. Когда я зашел, она велела мне раздеваться. Я снял пижамную куртку, майку, с трудом стянул штаны и в трусах собрался было ложиться на стол. Но Лена мягким, но неумолимым голоском сказала: "Максим, трусишки тоже надо снять". Мне конечно было очень стыдно, но пришлось выполнять указание. Видя, что мне еще тяжело наклоняться, Лена стала помогать мне снимать трусы, а потом и ложиться на стол. Когда я уже лежал на столе, Лена сказала, чтбы я расслабился и не стеснялся, ибо сюда никто не зайдет. С этими словами, она защелкнула щеколду на входной двери. И хорошо сделала, ибо в перевязочную постоянно кто-то хотел зайти и дергал дверь.

Лена сняла повязку и обработала рану. Затем она стала протирать спиртом кожу вокруг раны. Она меняла тампоны и уходила все дальше от раны, дошла до самого низа паха и перешла на промежность и мошонку. При этом она попросила меня согнуть ноги в коленях и широко их расставить.. Стесняться я уже не стеснялся, а вот балдел от кайфа со страшной силой. Естественно мой член быстро достиг максимальных размеров, головка оголилась и Лена смотрела на эту картину как завороженная. Затем она еще раз смочила тампон спиртом и стала протирать им мою письку и дошла до головки. Я почувствовал жгучую боль и скривился в гримасе. Но Лена не переставая обработку сказала, что надо потерпеть. И Действительно, очень быстро моя головка привыкла к спирту и я теперь уже ощущал небольшое и довольно приятное жжение.

Вдруг Лена взяла мой стоячий и приживающийся головкой к пупку член в руку и оттянула его от живота. Я был страшно удивлен, но лежал молча, позволяя ей делать все, что она захочет. Затем Лена стала ласково гладить член рукой и осторожно поднимать и спускать кожу на головке. Это вызвало у меня бурю сладострастных ощущений, так, что мурашки пошли у меня по всему телу. Затем произошло совершенно невероятное. Лена наклонила голову и прикоснулась губами к моей мошонке. В следующий момент она уже лизала ее и поочередно заглатывала мои яйца. Мой восторг возрастал. Затем Лена стала целовать ствол моего члена все выше и выше и наконец взяла набухшую темно-красную головку в свой рот. Сначала она обрабатывала ее язычком вдоль и поперек, а вскоре стала ее интенсивно сосать. Через несколько секунд я уже себя не контролировал, по телу пошел приятный спазм от промежности через все внутренности к головному мозгу. В определенный момент я почувствовал как мой член еще сильнее напрягся и внутри меня что-то стало судорожно сокращаться. Лена в этот момент усилила сосательные движения и я почувствовал, как из члена бьет струей сперма, которую Лена интенсивно глотала. Это продолжалось секунд десять, а затем Лена отпустила мой член, который стал постепенно уменьшаться и расслабляться.

По окончании этой "процедуры", Лена еще раз обработала все мои задействованные места спиртом и спросила, понравилось ли мне это. Я естественно ответил, что без ума от такого и что это у меня в первый раз. Лена улыбнулась и стала мне помогать слезать с перевязочного стола. Затем я, опять с ее помощью, оделся и вышел из перевязочной.

Весь день я был на взводе и постоянно думал о произошедшем. Это событие в миг полностью перевернуло весь уклад моей психологии. В одночасье я из стеснительного робкого мальчика превратился в монстра, который постоянно думает на сексуальные темы. Я страстно хотел продолжения сексуального удовлетворения. Еле-еле я дождался следующего дня, когда меня опять вызвали на перевязку. Но, к великому моему сожалению, на этот раз в перевязочной работала пожилая медсестра, которая быстро обработала мне рану, наклеила повязку и велела идти в палату. Весь день я прослонялся по отделению в надежде столкнуться с Леной, но безуспешно. В тот день она не появилась.

Под вечер сидел на своей койке и увидел, что две девочки Света и Катя, которые были примерно моего возраста, о чем-то мило беседовали, стреляя в меня взглядами. Я решил присоединиться к ним и вскоре мы начали играть в карты. В процессе нашего общения мы шутили, смеялись и постепенно разговор перешел на откровенные темы. Света сказала, что до попадания в эту больницу она никогда не видела больших мальчиков голыми. Я был смущен таким поворотом беседы, но робко сказал, что я тоже не видел раньше голых девчонок. В ответ Света и Катя засмеялись и спросили в упор, кого из девочек я видел голыми. Я замялся. В действительности за все эти дни мне ни разу не представилась возможность увидеть без трусов больших девчонок. Во время врачебных обходов и в процедурной я видел попы только маленьких девочек, еще дошкольниц.

- Зато тебя, Максим, мы видели голеньким много раз после операции - лукаво улыбаясь, сказала Катя.

От этих слов мне стало стыдно и я покраснел, но на всякий случай я стал отрицать и спорить с ними. Но девочки вошли в раж и стали доказывать свою правоту и в конце концов представили свой главный аргумент.