Бес

— Старички может живут? Не слышат? Зайди, в окошко постучи...

Сняв рюкзак и оставив его у ограды, я открыл кривобокую калитку и вошел во двор. Подошел к освещенному окну и постучал. Дом, наконец, подал признаки жизни. Внутри что-то упало, а через несколько секунд занавеска отодвинулась и в окне появилось сморщенное старушачье лицо. Бабка выразительно уставилась на меня черными глубоко посаженными глазами из под густых седых бровей. Ее взгляд был не испуганным, не вопросительным. Он был оценивающим, и от этого взгляда по моему телу непроизвольно пробежали мурашки.

— Здравствуйте!, — громко, но миролюбиво произнесла Маша за моей спиной, — Мы — туристы. На Хрустальное шли, но там мост сгорел у Коровьей ямы. Вы...

Бабка не дослушала и скрылась из виду. Но через минуту скрипнула дверь на крыльце, и сгорбленная хозяйка вышла к нам во двор.

— Это гроза все, — прошамала она беззубым ртом, — шибко горело сильно. Отсюдова видать было.

— Мы так и поняли, — вступила в переговоры жена, — В обход пришлось идти. А Вы здесь одна живете? В деревне?

— Не одна-а, — бабка говорила забавно выделяя «а» и «о», — с котиком мы тута. Шастает где-то озорник! Не видали?

— Нет. А котика как зовут?

— Я баила — Котик.

— Котик «Котик», — хохотнул я, но старуха одарила меня таким пронзительным взглядом, что заставила осечься.

— И чаво вам тама, на Хрустальном?

— Туристы мы, — повторила жена, — 5-й год уже туда ходим с мужем. Каждое лето. Красиво там, природа, озеро...

— Да уж. Баско! Помоложе была, тоже бегали туда с девками... Но только мост там сгорел давеча. Молния. Шибко пылало!, — бабка начала повторяться.

— Бабуль, а лодки тут нет в деревне?, — прервал я

— Откель? Никифор вот жил, рыбалил, была у него лодка. Но помер лонись. Река стала потом, раздавило евоную долбушку. Нету лодки.

— Жаль. А в Уяровке мост стоит?

— Стоит, стоит, дитятки. Чаво с ним сдеится. Только далеча дотуда. Верст десять чай.

— Да мы знаем, — сказала Маша, — а переночевать тут где можно?

— Да где хотите. Избу любую выбирайте. Или истопка на угоре справная. Там можно. Только к себе я вас, милые, не пущщу. Уж не серчайте. Одни мы с Котиком живем. Одни.

— Нет, нет. Мы и не просимся, бабушка! Вот тут на другом краю хороший дом видели. Там можно?

— Это Никифора изба. Помер он. Дурное там место. Худое. Не надо там.

— Почему дурное?, — заинтересовался я

— Бесы там! Никифор их привечал. Оне ево и сгубили, окаянные.

Это было уже интересно. Мы с женой переглянулись, и по чертикам в ее глазах я понял, что ей тоже сразу захотелось остановиться именно там. Я даже представил себе, как она потом будет взахлеб рассказывать подружкам о ночевке в доме, полном нечистой силы.

— И что эти бесы там делают?