Бес

— Решаешь ты!

— Конечно согласен! А... Маша? С ней точно все будет в порядке? Мы надолго?

— С ней все будет в порядке. Котик за ней присмотрит. Вернемся мы к утру. А прямо сейчас нам пора. Дай мне свою руку.

Едва я коснулся ее белой холодной кожи, как в моих глазах потемнело, а земля ушла из-под ног. Я не видел ничего. Я кричал, но не слышал своего крика. Было ощущение, что я стремительно лечу куда-то вниз, но воздух вокруг казался недвижим. А потом я потерял сознание.

* * *

Очнувшись, я обнаружил себя сидящим голышом на мягком травяном ковре. Подняв глаза, я увидел Гонтию. Она также была абсолютно голая. Лишь в ее волосах блестела разноцветными камнями роскошная тиара из белого металла. Лобок был скрыт густыми черными зарослями, никогда не знавшими, похоже, эпиляции. В руке ее был вроде тот же сучковатый посох, только увенчанный круглым набалдашником, который светился белым матовым светом.

— Г-где я? Где моя одежда?, — спросил я пересохшим голосом, в то время, как мой взгляд сам по себе уперся в роскошный бюст ведьмы.

— Она тебе не нужна.

Я огляделся. Огромная и ровная, как стол, поляна была ярко освещена светом полной луны. В центре поляны я заметил нагромождение валунов, образующее что-то вроде алтаря. Пространство вокруг него было заполнено обнаженными девушками: блондинками, брюнетками и рыжими. Черноволосых, таких как Гонтия, было меньшинство. Причем все черноволосые были с посохами. Для себя я решил, что это какая-то привилегированная каста. Ведьма подняла свободную руку и издала громкий гортанный звук. Тотчас от толпы отделились 2 девушки и быстро направились к нам.

— Я оставляю тебя. Эти девушки позаботятся о тебе и подготовят к обряду.

Ведьмочки были похожи друг на друга, как близнецы. Их стройные фигурки завораживали своим совершенством. Модельное личико, высокая грудь, стройные ножки, плоский животик и высокая грудь. Длинные прямые платинового цвета волосы спадали на плечи. Внизу, в отличие от Гонтии, у них не было ни волоска. Подойдя вплотную к вызвавшей их ведьме, они почтительно склонили головы. Моя знакомая не удостоила их ответным приветствием, а высокомерно обратилась к ним на незнакомом грубом языке. После этого она развернулась и величаво удалилась по направлению к алтарю. Девчонки тотчас оживились и ослепительно мне улыбнулись.

— Привет!, — весело сказала левая, — Я — Ирис, а это Уна. Пойдем с нами!

Они бойко схватили меня под руки и со смехом увлекли к краю поляны, поросшему цветущими кустами. Под одним из них они усадили меня на подушку из мха, а сами уселись по бокам.

— Погодите, что за обряд?

— У одной нашей подруги сегодня совершеннолетие — 666 лет. Тебе выпала великая честь! Ты должен лишить ее невинности и пролить ее кровь на алтарь.

— 666? А вам тогда сколько?

— Девушек неприлично спрашивать о возрасте, но тебе скажу. Нам чуть за 800. Мы сестры. Близнецы. Между прочим, это редкость у нас!

— А что за подготовка?

— Не парься. Ничего страшного! Лучше скажи, какими ты хочешь, чтобы мы были?

— В смысле?

Девчонки захохотали и тут же стали меняться. Их метаморфозы походили на те, свидетелем которых я был недавно в избе Гонтии, но происходили гораздо быстрее. Одна из них стала Верой Брежневой, а другая — Анджелиной Джоли. При этом обе прижались ко мне и начали ласкать в четыре руки.

— Не-а! Не нравится мне ее родинка!, — хихикнула Ирис, сидящая справа и превратилась из Брежневой в Линдсей Лохан.

— Фу-у! Она же конопатая!, — поддела подругу Уна «Джоли».

Лохан тотчас стала Моникой Белуччи и уколола Уну в ответ:

— А твоими губами только силиконовую фабрику рекламировать!