Без ансамбля

Надо сказать, что я не люблю всякие вычурные имена, включая свое собственное. Они будто заставляют большинство своих обладателей выделываться. А уж о том, как нелепы бывают их уменьшительно-ласкательные формы - и говорить нечего. Чего стоит "Артурушка"!

- Артур.

- Можешь звать меня Тина. Мне это больше нравится.

- Мне тоже. Для себя нормального имени я еще не придумал.

Она ответила мне тихим и удивительно чистым смехом.

- Нормальное имя. Тебе идет. Лешей - Серёжей ты не выглядишь.

Ага. Это она о моих татарских предках упомянула. Я скуластый, смуглый, но зеленоглазый и волосы - тёмно-русые.

- Подожди немного, - почти шепотом проговорила Тина. - Я переоденусь, и мы их догоним.

Вот так прозвучало это "мы" и стало ясно, что в общей пьянке нам уже не место.

Довольно долго я гонял комаров перед бытовкой, из которой доносились интригующие звуки. Вот звякнуло ведро о край внутреннего умывальника. Значит, она будет мыть не только руки - подумал я и моё воображение живо дополнило пару шлепков босых ног, пленительной картиной обнаженного девичьего тела, влажного, пахнущего свежестью, лавандовым мылом и всё же чуть-чуть - возбуждением.

Член твёрдо оттопырил ткань штанов. Надежда крепчала вместе с ним.

Иссякла струйка воды из отводной трубы, торчащей под бытовкой, и через минуту из двери буквально выскочила Тина.

- Я долго, да? - спросила она, заметно подрагивая от холода. Губы её были восково-сиреневыми, волосы влажно блестели, а кожа покрылась крупными пупырышками.

- Так долго, что сейчас простудишься.

Её лёгкое платьице оставляло открытыми плечи, да и коленки были выставлены напоказ. Так, что согреть оно точно не могло.

Я решительно схватил узкую ладонь Тины, и мы побежали. Просто побежали. Куда-то. Потому, что я в этом посёлке знал только вокзал, гарнизон, пару магазинов и две центральные улицы, от которых мы находились довольно далеко.

Почти весь одно-двух этажный, Черноозёрск был построен без архитектурного плана и улочки причудливо изгибались и пересекались под неожиданными углами.

Миновав буквально один квартал мы оказались перед деревянной лестницей, ведущей вниз к остановке автобуса на повороте шоссе. За ним стояла чахлая рощица, а дальше был берег растянувшегося на многие километры озера.

- Давай туда! - сжимая мою ладонь, сказала Тина. Её глаза горели. Порозовевшие от прилива крови щеки и глубокое дыхание стерли недавний озноб. Теперь уже она тянула меня вниз по дощатым ступенькам и её волосы колыхались в такт шагам. Хрупкая, не выше ста шестидесяти сантиметров роста, она казалась легкой как ребёнок, но просвечивающий сквозь тонкую ткань платья белый лифчик скрывал развитую грудь, а переход от талии к бедру был крут и зноен.

На щербатом асфальте у края шоссе Тина резко остановилась. Роща была на вид топкой, да и канава вдоль шоссе - широкой.

Не давая ей времени на раздумья, я подхватил на руки легенькое тело, пресекая нетвёрдые попытки протеста. Жар кожи окатил меня сквозь тонкое платье. Её руки сплелись на моей шее и я решительно шагнул в канаву.

Мне доводилось носить на руках нескольких девиц, и я уже, более-менее, представлял свои возможности, но Тина на моих руках казалась продолжением моего тела. Она так плотно прижалась ко мне, что я чувствовал, как эхом моему сердцебиению вторит её.

Лицо Тины касалась моей шеи, и мне казалось, что её губы слегка пробуют кожу.

Я давно вышел с топкого места. Сквозь стволы уже блестела вода, но я всё нес девушку боясь потерять это единение.

Каменистый берег - наследство ледника - демонстрировал все оттенки черного и бурого. В Вечернем небе курились тонкие облака. Я стоял над озером с бешено колотящимся сердцем и остро переживал сочетание открывшейся красоты природы и ощущаемой красоты женщины, которую держална руках.