Дневник

- В моем сне ты тоже разделась. – Так же шепотом ответил он.

- Но ты, наверное, меня не только целовал?

- Конечно, нет. Но тебе было хорошо.

- Должно быть, ты лишил меня девственности? Признайся, ты тыкал в меня своей огромной штукой? – Я в шутку стукнула его кулачком по груди.

- Но тебе было хорошо. – Рассмеялся он, в притворном испуге хватая меня за руку. – Ты сама просила.

- Как? Ах, Антошка, я так люблю тебя, вонзи в мою маленькую девственную киску свой огромный…кстати, как ты его называешь?

- Писюн, член…

Обернувшись, я взглянула на того, о ком мы разговаривали. Он уже во всю стоял!

- О! – В восторге воскликнула я. - Он не писюн. Он член. Членище. Великий и ужасный. А как он стоит? А что у него внутри? А он твердый? А как отодвигается кожа? А почему кончик такой гладкий? А чем он плевался? И не хватай меня за попу! Отвечай!

Антошка смущенно убрал ладонь с моей девственной ягодицы и сообщил:

- Он встает, когда я думаю о девчонках… - он тут же отхватил затрещину, потому, что посмел думать о ком-то еще, кроме меня. – Он становится твердый и в нем такой зуд…одним словом к нему хочется прикоснуться, взять в ладонь и подвигать, как будто он находится в женской писе. Потом становится очень хорошо, когда кончаешь, и он выстреливает сперму. А потом он снова делается маленьким и мягким на несколько минут. Вот.

- Здорово. А ты часто его трогаешь?

- Часто.

- Сколько раз в день?

- Когда как. Иногда хочется больше, иногда меньше. Раз пять в день, но бывает и больше.

- Сколько? – Не унималась я.

- Раз пятнадцать, наверно.

- Ого! И каждый раз из него выливается эта… сперма?

- Конечно. Просто вначале она так стреляет, а последние разы вытекает. А иногда дрочишь - дрочишь, а кончить уже не можешь. Но это когда целый день этим занимаешься.

- А сегодня сколько раз ты кончал?

- Первый раз утром, когда проснулся, потом, когда мама с папой громко занимались сексом, и сейчас. Получается три.

- Значит, ты можешь кончить сегодня еще двенадцать раз?

- Наверно.

- Мне нужно знать точно.

- Зачем?