Дневник длинноногой

— Я ненавижу говно. Но еще больше я ненавижу барьеры между людьми.

— Тогда... я всегда буду золотая. Мне нравится.

— Я знаю, что тебе нравится. Я все про тебя знаю. Это твой выбор, Хлоя...

Аминь. Я ведь и сама знаю, что он все про меня знает. Все. ВСЕ.

Ну уж нет...

— А занятия тоже отменяются?

— Почему же? Раздевайся и иди сюда...

Его прикосновения сквозь краску — это что-то. Трогает вроде и меня, и в то же время не меня. Мучает, а сам властный такой, бесчувственный. Гуру.

Намучил до визга — и все-таки взялся ласкать:

— Тебе выпала честь, Хлоя. Я еще никогда не занимался любовью с золотой девушкой. Ты первая.

— Нет, — говорю. — Дайте мне растворитель, и тогда я подарю вам эту честь.

— ТЫ подаришь мне? Ты не перепутала?

— Нет. (Я даже отошла от него, смогла отойти) Вначале растворитель.

— Я здесь ставлю условия, Хлоя. Я, а не ты.

Молчу. И он молчит.

Блядь, ну как же хотелось кинуться ему в ноги, размазаться сиськами по полу и умолять о прощении, о милости, и чтобы он трахнул меня жестко, грубо, наказал своим членом, а я бы выла от раскаяния...

Блядь.

***

В тот же день

Гуляю по Парижу. На мне — полупрозрачная туника. И краска.

На меня смотрят, за мной ходят, свистят мне, бибикают... Я бы и совсем разделась, если б не менты.

Хоть я и не спасовала, ушла с тренировки, но все равно чувствую себя лужей любовного сока с краской вперемешку. Он что, гипнотизер? Колдун? Пусть все видят, что я золотая, что у меня под туникой ничего нет, что по ногам моим текут подозрительные капли, что я трогаю себя за vaginu прямо на улице...

А он не увидит меня, пока сам не принесет растворитель.

***

Пять дней спустя