Дневник мажора

С горем пополам я справился с колготками, кое-как застегнул на груди лифчик. Я понимал, что весь ближайший год мне придется ходить только в этом. И мне это не нравилось...
- А теперь подпиши-ка вот эту бумагу, - сказала Наталья Ивановна.
"Я, такой-то такой-то, признаю, что являюсь женщиной, - было написано в бумаге. - Я обязуюсь никогда не носить брюки и мужскую одежду вообще. Если я когда-нибудь надену брюки, то буду жестоко наказан. Справедливость этого наказания я полностью признаю, каким бы жестоким оно не было. Также обязуюсь говорить о себе только в женском роде. Если я нарушу эти правила, то пусть меня сурово покарают. Если я буду замечен в брюках, я согласен принять все меры наказания, которые сочтут возможным наложить на меня наши учителя". Нечего делать, я расписался...
- А теперь еще вот это, - сказала Наталья Ивановна.
Бумага называлась "Договор о добровольной кастрации". То есть я, получается, не возражаю против того, чтобы стать на всю жизнь - даже не бабой! Чем-то хуже, чем баба! Каким-то евнухом... Обалдеть! Мало того, что я не имею права носить брюки, так меня еще хотят кастрировать? Да ни за что!..
- Это я не подпишу, - категорически сказал я. - Хоть вы меня режьте...
- Резать мы тебя не будем, - как-то очень недобро усмехнулась Наталья Ивановна. - У нас есть другие меры воздействия...
Мы вышли из комнаты. Директриса повела меня по полутемным коридорам. Но вовсе не по направлению к классам, а - вниз... Я даже и не догадывался, что здание школы такое огромное... Мы оказались в обширном подвале.

- Значит, ты хочешь посмотреть, что стало с теми, кто не подписал бумагу, - сказала Наталья Ивановна.
Ничего этого я не хотел. Я мечтал только о том, чтобы куда-нибудь прилечь. Потому что от хождения на каблуках нестерпимо ныли ноги.
- Давай-ка заглянем вот сюда, - Наталья Ивановна отодвинула засов на одной из дверей.
И тогда я чуть не заорал от ужаса. Прямо передо мной стояло существо, потерявшее всякий человеческий облик. Огромные сиськи свисали примерно до паха. Одето существо было в драные колготки телесного цвета и лифчик, в который его нереальных размеров сиськи просто не помещались. Существо было приковано к стене за шею, запястья и лодыжки.
- Этот человек восемнадцать лет назад отказался подписывать бумаги, - сказала Наталья Ивановна. - Как ты видишь, грудь мы ему все равно сделали...
Она схватила одну из сисек прикованного к стене существа и сжала ее в ладони.
- Вши заели, - проскулило существо. В свете фонарика, который держала директриса, я видел язвы, покрывавшие его кожу.
- Тебе нравятся колготки, Саша? - спросила директриса.
- Нравятся, - промычало существо. - Я их обожаю...

- Поздно, - хладнокровно отрезала Наталья Ивановна. - Надо было думать раньше...
И, уже обращаясь ко мне она продолжила:
- Этот человек когда-то был упрямцем. Он сидит на цепи уже восемнадцать лет...
- Но вы не посмеете посадить меня... - начал было я.
- У себя в кабинете я покажу тебе бумаги, в которых написано, что ты трагически погиб в автокатастрофе, - усмехнулась директриса. - Ты имеешь прекрасный шанс сгнить на цепи, как вот этот дурак. К слову наши хирурги так или иначе сделают тебе грудь... Только если ты будешь добровольно подписывать бумаги, грудь тебе сделают по твоему собственному пожеланию. Если же нет - пеняй на себя. Например, Саше мы прибавляем по десять сантиметров в год. Правда, Саша?
Саша плохо управлялся с языком. Восемнадцать лет на цепи! С ума сойти!
- Кушать хочу, - заявил Саша.

- Ты не заработал на обед, - заявила директриса узнику.
Неужели вот так, на цепь могут посадить и меня?
- Кушать! - провыл бедолага.
- Так и быть, - сказала директриса. - Все, что высосешь - твое...
С этими словами она подняла юбку, приспустила трусики и достала огромных размеров член. Узник жадно принялся сосать его. Мне стало плохо...
- Меня помилуют, госпожа? - спрашивало это существо.
- Нет, - с хохотом отвечала директриса (директор?). - Ты сгниешь на цепи, тварь...
- Спасибо, что дали пососать, госпожа, - сказал узник.
Мы вышли из камеры. Наталья Ивановна, вернее, тот кто так назывался, с грохотом захлопнул дверь. Видит бог, я не знал, что эта школа - обиталище кошмаров!

- Во всех этих камерах, - Наталья Ивановна обвела рукой коридор, - сидят на цепи узники. Когда-то они отказались подписать бумаги... Саша - еще не самый старший... Кстати, ты знаешь, что сперма очень питательна? Теперь Саша не получит обед...
Я просто дрожал. Я понял, что мне позарез надо вырваться из этого ужаса. Уж я-то расскажу о нем людям.
- Но я не об этом, - сказала Наталья Ивановна. - Пошли, я покажу тебе твою камеру...
- Нет! Только не это! - взвыл я. - Я не хочу сидеть на цепи!
- А придется, - сказала директриса...
..Когда-нибудь я отомщу за это... В сыром каземате меня привязали за щею к стене. Запястья приковали к лодыжками наручниками. Лодыжки сковали цепью. Из одежды оставили только колготки. Так я провел очень долгое время...

11 сентября
Примерно раз в день приходила Наталья Ивановна, и я сосал ее член.
- Тебе понравится быть девочкой, - говорила она, трепля мои волосы.
Раз в день мне наливали воду в миску, стоявшую на каменном полу. Мое тело превращалось в ледышку. Я вовсе не хотел провести всю жизнь на цепи. Я буду носить колготки, я буду носить юбку - но мне надо вырваться отсюда!
Директриса заходила, наверное, каждый день. Я сосал ее член. Потому что никакой другой пищи у меня не было...
Целые дни (или недели) проходили в беспамятстве. Я уже думал, что сдохну здесь, в этом подземелье...