Елена Прекрасная

-Ишь чего удумал, охальник, - чуть не потерялась баба-яга. - Да как же я к тебе туда полезу?

-А с кваском в самый раз, - объяснил ситуацию Иван. - В аккуратную.

-"С кваском", - передразнила баба-яга. - Ты там на полки забейся и глазы свои бесстыжие отверни. "С кваском"!

Иван забрался в парной на полати, да "глазы" воротить не стал, а для обзора приоткрыл дверь из парной, чтобы всё было правильно. Баба-яга ещё немного поворчала в хате, наливая порядочный котелок квасу и полезла в печь. И лезла в одёже, а добралась уже в чём мамка давно родила - красавица как есть. Из одежды с бабой-ягой остался только котелок с квасом. Ванька перевалился на живот, чтобы у него хуй не торчал и сделал из себя весь порядочного.

Баба-яга поставила котелок на приполок, сняла со стены берёзовый распаренный веник и до Ваньки пошла. Ванька лежал в парилке, растянувшись в рост, во всей своей кобелиной красе. У бабы-яги аж поджилки все повело, и она стыдливо прикрылась берёзовым веником, хоть Ванька и прилежно смотрел до поры в другую сторону. Но сильно в баньке конечно не наприкрываешься и яга, начав хлестать Ивана по крепким бокам, в парной мало помалу сама разгорячилась и разошлась. Грудь и лобок оставались уже неприкрытыми постоянно теперь, несмотря на то, что Ванька периодически ворочался с боку на бок и поворачивался к ней лицом. Волоса на пизде намокли с пару и начинали горячить между ног.

-А теперь я тебя, ягуся, попарю давай, - сказал Иван и сел на полке, свесив ноги. Прямо перед лицом бабы-яги оказался, на недолго, приличный Иванов хуй. Иван прикрыл его руками, чтоб не смущать женщину и слез вниз, пособив расположиться на полке бабе-яге.

Ванька парил знатно, парку поубавил, веник холодным кваском спрыснул и по расположившейся спине бабы-яги пропустил веничек с такой дрожью, что яга почувствовала, что отлетает без всякого помела. Но это было только начало. Упорно и настойчиво Ванька продолжал ярить. Проходя веничком от головы до ног и обратно, он заставил ягу слегка приоткрыть протянутые худые ноги и на лад дело пошло. От пяток пробираясь вверх, веник листочками добирался до самой пизды, и горячо забиралось под живот бабе-яге и отдавалось во всём теле. Баба-яга тихо охала только и стонала. Горячий необычайно веник норовил забраться наглубь и ноги её, не подчиняясь стремлению удержать их, самопроизвольно раздвигались.

Когда колени бабы-яги оказались уже друг от друга на расстоянии хорошего локтя, Иван приступил. Оставив все иные части тела, он стал легко, до щекотного, напаривать кваском пизду. Пизда уже тешилась на полную. Слегка приоткрыв губы, обрамлённые чёрными жёсткими волосами, она обнажила давно не утешавшийся зев на глазах наливавшегося соками влагалища. Былого величия было, конечно, не восстановить, но разрумянилась податливая на все сто. В глубине уже появились первые росинки вожделенного пота. Тогда Иван чуть-чуть потянул бабу-ягу за бёдра назад и легко поставил её на коленки. В разверзшуюся пещеру он осторожно, со знанием дела, ввёл своего крепыша. Притихшая баба-яга застонала от наполняющего ощущения. Маленький животик её даже надулся слегка от вздувшихся в ней габаритов Ванькиного хуя.

Ванька тихо накачивал, а баба-яга третий час уже млела на нескончаемо долгом хую, как на плавно раскачивающихся качелях. Оргазм подкрался к ней исподволь, и она сначала почувствовала, что в пизде у неё бьётся маленький серебряный родничок, а потом пошло кино, что она уплывает по этому родничку к далёким и счастливым хуям:

Так пиздануться ей за всю жизнь не везло. Она лежала распростёртая потом на полатях парной, перевернувшись на спину и потягивалась всем своим юным телом и ни хуя не хотела возвращаться обратно. Ванька от такой радости еле её откачал. Ну да куда уж там брать, слов нет - мастер. Прийдя в себя, баба-яга улыбнулась и ни хуя не хотела уже почему-то жрать Ваньку.

На пару они домылись в баньке, выпили холодного кваску и уже на дворе ночь, наверное, была, когдавылезли из баньки.

-Я тебе тут кровать постелю, - сказала баба-яга, показывая на уголок, в котором ничего не было. Она только рукой незначительно повела и в уголке уже стояла кровать, словно покрытая снегом перинами и подушками. А сам уголок принял такое состояние, будто он всю жизнь сдавал нормативы на угол образцового содержания. Даже засветился чуть.

Утром баба-яга разбудила Ваньку, когда солнце было ещё радостное и умытое росой, а у яги уже на столе шипели горячие оладьи и блины, в масле, сметане и меду.

-Не со скатерти - сама пекла! - похвалилась, не удержалась баба-яга, смотря, как Ванька наворачивает за обе обрадованные щеки.

-Ты куда, Вань, вообще идёшь-то? - спросила баба-яга после завтрака за чаем. - Может, помогу чем?

-Вообще-то я жениться выдвинулся, - объяснил Иван. - Но это только официальная версия. На всех сразу они жениться не разрешают, а на по очереди я не согласен. Только обижать почём зря. Так что я ту стрелу ищу, что в кармане, а шукать мне её простора - всего белый свет.

-Здорово! - прикололась баба-яга. И немного потише добавила: - Вообще по тебе можно было определить, что примерно как раз вот такая где-то хуйня:

-Заходи в гости, Вань мы тебя всегда здесь будем ждать, - говорила баба-яга, уже провожая собравшегося в путь Ивана-царевича. - Упаси господи, беда какая - чем смогём пособим.

-Спасибо на добром слове, - ответил Иван-царевич. - Христом богом прошу тебя - зверушек не обижай!

-Ну что ты, Вань, - улыбнулась ему на дорогу баба-яга и избушка весело заморгала Ваньке на прощанье:

* * *

И пошёл тогда Ванька вертаться куда шёл. Только белые хомячки запропастились куда-то и он вместо того, чтобы обогнуть болотце, прям на болото и выпер. Ну, ему не сильно до разницы - болото так болото, "наш батальон идёт на запад, а остальное по хую". В итоге прыгал он по кочкам, прыгал и допрыгался. Смотрит типа вокруг уже нет ни хуя, кроме болота и кочки пошли какие-то левые - всё реже и под ногами проседают. И дело начинает сворачивать к вечеру. В общем ситуация осложнённая до крайности, тут бы сесть попыхтеть, да куда же тут на хуй сядешь? Воды уже мало не по пояс, на небе первые звёзды проглядывают, а путешествие только входит в самый кайф. Тогда Ванька видит такой облаж и резко и конкретно уже застопорил. "Стой, думает, это какая-то хуйня. Чего это я ночью на болоте делаю, как за ни хуя себе? Морочит видать:". И только он так подумал - стало затягивать его в трясину. Медленно так, но настойчиво и неотпустимо. Вздохнул тогда Ванька и прописал себе пиздец. Потому как ни одной ногой шевельнуть уже не может, а оно тянет и тянет, выше пояса уже. Наложил тогда с отчаяния Ванька крепкий хуй на ситуацию, цыркнул косого из-за пазухи и задымил в последнюю, как паровоз на завалинке. "Хуй с вами, пластмассовыми:", подумалось Ваньке ещё, когда вдруг стало потихоху заламывать и окружающая действительность резко переменилась:

Во-первых, было яркое солнечное утро. Во-вторых, про болота здесь вообще видимо не знали, а был изумрудной стеной какой-то диковинный лес сильно смахивавший на большую рощу. "Греция", определил историко-географические координаты в башке Иван, "вот только древняя или нет?". Но этот вопрос отпал через минуту, когда мимо проследовал голый мужчина, шерстяной и с лирой. Рогов у него не было, а вот хвост и копыта были самые непосредственные, из чего Ванька выверено заключил: "Древняя: Самая". Но тут ему стало слегка не до определений.

:он сидел, растопырив ноги, на пеньке, жмурясь от лучей бьющего в глаза восходящего солнца, а на хуй к нему ласково присаживалась полувоздушная фея, сотканная наполовину из воздуха, наполовину из солнечных лучей, но на хую ощущавшаяся до того крепко, что Иван зажмурил глаза:

Когда он открыл глаза, всё было по-прежнему - оливковая роща, цикады и больше никого. Ванька аж вздохнул от глубины поразившего его видения и несколько раз как дурной позакрывал ещё глаза, хотя такого кайфа по второму видимо не планировалось. Зато он услышал звонкий девичий смех недалеко, в направлении, куда удалился мохнатый сатир. "Греция - это не шутки", подумал Иван и в срочном порядке выдвинулся к месту предполагаемых событий.