Еще одна причина ненавидеть поезда

— На вокзале.

— Маха, Маха... — Юля едва заметно качала головой, а ее брови поднялись, делая и без того огромные глаза еще больше. Конечно же ей стало ясно, что никаких дел в столице у Маши не было, и единственная цель ее приезда — вот эта встреча в кафе у фонтана. Маша слегка улыбнулась, без слов говоря «Да, это правда».

— Голодная, наверно. Устала?

— Да нет, нормально все, это ерунда.

— Так, погнали. В любом случае за встречу надо что-нибудь покрепче выпить, а я за рулем, машину надо поставить.

Красный Mini Cooper приветливо подмигнул и радостно пискнул при приближении хозяйки. Мягкая кожа кресла и прохладный поток воздуха из кондиционера невероятно расслабили Машу, просто царский комфорт. Она всегда знала, что достаток семьи Юли выше среднего, но когда, уже после отъезда подруги, услышала, какую же должность получил ее отец в столице, сначала даже не поверила этому. Если в свое время взять незнакомца и на неделю поместить в их класс а затем спросить, семья какого ребенка наиболее обеспечена, Юля не попала бы и в первую десятку. Первое место наверняка поделили бы Рафилов, чей отец держал сеть ларьков, продававших сигареты и паленую водку, и Фирсова — дочка районного прокурора. Отец Юли и в их городе имел неплохое положение, а в Москве он занял кресло исполнительного директора национальной корпорации. Увидев в интернете фотографии, на которых он обменивается рукопожатиями с самыми известными и влиятельными политиками страны, Маша пыталась представить, сколько же денег скопилось на его банковском счете, но это у нее не получалось. Ясно было одно — бизнес Рафилова он мог купить и выбросить на помойку просто для развлечения, забыв про эту ерунду на следующий же день. Насколько была огромна разница в статусе родителей, настолько же отличалось поведение детей. У Юли никогда не было вызывающе дорогой одежды, главная цель которой не удобство, практичность или красота, а обозначение статуса хозяина. Никаких дорогих телефонов. Никаких вечеринок в закрытых клубах. Встретишь такую на улице — обычная девчушка из семьи среднего класса. Осталась она такой и сейчас. Ей, естественной и искренней от природы, была чужда жеманность и наглость, которую нередко можно наблюдать у разбалованных богатством родителей отпрысков.

Квартира Юли оказалась, как Маша и ожидала, комфортной, но без лишней роскоши.

— Присаживайся, — Юля кивнула в сторону большого мягкого кресла, — я сейчас что-нибудь приготовлю. Хотя... Слушай, ты наверно в душ хочешь. На вокзале ночевать... Ну ты даешь. Я до сих не могу поверить.

От душа Маша отказываться не стала. Горячие струи быстро смыли городскую пыль и сняли напряжение, накопившееся в мышцах. Нет, так и заснуть не долго, девушка сделала воду прохладней, и это сразу помогло взбодриться. В ванной комнате не было бритвенных принадлежностей, значит живет одна. Интересно, встречается с кем-нибудь? Наверняка есть парень, причем очень крутой и умный, другого представить рядом с подругой Маша не могла. Да какая к черту разница.

Юля сидела в кресле. Сейчас на ней были домашние легкие бриджи чуть ниже колен и короткий, спортивного типа топик. На журнальном столике стояло блюдо с фруктами и бутылка джина.

— Как тебе джин? Или лучше коньяк?

— Нет, обожаю джин, — удивительно, но даже сейчас их вкусы во многом сходились.

— За встречу. И дружбу.

— И дружбу, — наверное, в исполнении Маши эта фраза прозвучала слишком неоднозначно.

Джин растекся по телу успокаивающим теплом, разговаривать уже не хотелось, и девушки молчали. Им снова удалось настроившись на одну волну ловить ускользающие мысли друг друга. Постепенно из их молчания соткалась та тишина, которая содержит в себе больше смысла чем тысяча самым тщательным образом подобранных фраз. Этот смысл кажется самым реальным, что существует в этом мире, но выразить словами его невозможно. Более того, только попробуй произнести хоть один звук, как он словно пугливый зверек шмыгнет обратно в свою нору. Молчаливое нехитрое счастье, которое скоро снова растает, заставляя отчаянно кидаться из стороны в сторону, пытаясь его вернуть. Как и тогда, весенним вечером на балконе, Маша уже не знала, что пьянит ее — клубничный ликер, джин, любовь или ощущение свободы. Она заглянула в глаза подруги, хотелось удостовериться, что она испытывает то же самое. Юля выглядела серьезной, ее влажные карие глаза смотрели прямиком в самый укромный уголок души Маши. Вот сейчас она бы смогла сказать эти три слова, однако сегодня это было бы неправдой. Любовь все еще теплилась в ней, но после стольких лет она стала похожей на заспиртованную в банке с формалином розу, живой она была в прошлом, сейчас от нее остался только образ. И эта любовь сделала прощальный подарок — жгучее и искреннее желание. Желание, которое есть здесь и сейчас, оно не помнит прошлого и не думает о будущем.

Все с тем же серьезным выражением лица Юля коснулась предплечья подруги, ее пальцы скользнули ниже, не заметив тонкого шрама на левом запястье, и замерли в теплой ладони. Маша легко, почти неосязаемо, сжала их, и как в тот далекий вечер на мгновение прикоснулась к нежным губам. Она понимала, что означает такой прямой, неморгающий взгляд. Он означает «Да». Это был уже настоящий поцелуй. Разомкнутые губы позволяли дарить влажное тепло и нежность, игриво поддразнивать друг друга язычками и растворяться в потоке ощущений. Поцелуй прекратился и они продолжили свой беззвучный диалог. Маша приподняла бровь: «Ты точно этого хочешь?», ответом был настолько легкий кивок головы, что заметить его мог только тот, кому он предназначался. Убрав со лба подруги непослушную прядь волос, Маша провела пальцами по ее щеке, прикоснулась губами к кончику носа и потянула вверх край топика. Юля подняла руки, позволяя подруге освободить себя от мешавшей одежды.Губы Маши коснулись мочки уха, скользнули вниз по тонкой шее, оставляя на ней едва заметный влажный след, и задержались нежным поцелуем на небольшом соске. Тихий стон, пальцы Юли запутались в мягком ворохе каштановых волос. Каждый поцелуй упругих грудей был наполнен скрываемыми столько лет желанием, страстью и любовью. Юля чувствовала эту искренность, и именно она заводила ее с каждой секундой все больше и больше. Легкий поцелуй в пупок, бриджи сброшены на пол, теперь нет помех и губы скользят по совершенной формы голени, поднимаются выше. От прикосновения мягких губ к внутренней стороне бедра Юлю пронзает электрическим разрядом, ноги непроизвольно расходятся в стороны и она уже не ощущает как руки подруги стягивают с нее трусики. Маша на секунду замерла. Картина, которую ее измученное неутоленной жаждой воображение столько раз рисовало во снах, сейчас воплотилась в реальность. Именно сейчас. Она рассчитывала поболтать за чашкой кофе с незнакомой девушкой, в которую превратилась ее первая любовь, сесть в поезд, и успокоенной разочарованием от того, насколько же время беспощадно изменяет все то, что мы когда-то любили, уехать домой. Вместо этого перед ней, закрыв глаза и сбивчиво дыша, лежит обнаженная Юля. Время все-таки не такая уж и сволочь, раз дарит возможность пережить то, что казалось бы уже никогда не суждено испытать.

Накрыв ладонью лобок с тоненькой полоской шелковистых волосков, Маша снова впилась в губы подруги. Палец коснулся клитора, заставив сократиться практически каждый мускул в теле Юли, и проскользнул во внутрь. «Она хочет этого, очень хочет», — подумала Маша, ощутив насколько влажно и горячо лоно Юли. Вот уже два пальца юрко орудуют внутри. С закрытыми глазами девушки горячо дышат друг другу в лицо, попка Юли, постепенно увеличивая амплитуду, двигается навстречу пальцам Маши. Но та, почувствовав близость оргазма подруги, останавливается. Юля приоткрыла глаза и сквозь ресницы наблюдала как Маша расстегивает пуговицы рубашки, снимает джинсы и сбрасывает на пол трусики. Она скользила взглядом по аккуратной груди, набухшим соскам, гладкому лобку и спокойной, нежной улыбке подруги. Ее пальцы коснулись бедра, впитывая тепло кожи, и через секунду погрузились в вязкую теплоту, заставив подругу громко выдохнуть. «Это ее первый раз с девушкой», поняла Маша, неловкие, с легким оттенком стеснительности ласки доставляли ей ни с чем не сравнимое удовольствие. От эпицентра наслаждения, находившегося в низу живота, пульсирующим пламенем по всему телу расходились обжигающие волны, сигнализируя о приближении оргазма. Маша не хотела кончить первой, поэтому она остановила Юлю, развела ее бедра и поцеловала влажные, изнывающие от желания губы.

Мимолетное касание, более длительный и напористый контакт и вот язык в безумной пляске стремления подарить столько удовольствия, сколько только сможет проникает в каждую складочку и юрким волчком обхаживает горошину клитора. Запах, сокращения мышц живота Юли, ее сбивчивые стоны, бедра, все сильнее сжимающие голову — все это закручивается в водоворот страсти, унося Машу прочь из этой реальности. Юля зачем-то хватает подушку, прижимает ее к груди, швыряет на пол и через мгновение ее тело выгибается дугой, вздрагивая от тысячи маленьких, но невероятно мощных взрывов блаженства, сотрясающих его изнутри. Маша, чувствуя как вязкие капли медленно ползут по ее бедрам, разводит ноги Юли в стороны и вжимается своими половыми губами в половые губы подруги. Та судорожно впивается пальцами в ягодицы Маши, пытается подстроиться под ритм движений, но этот танец слишком сложен если тебя швыряет из стороны в сторону в бурных волнах затянувшегося оргазма. Потеряв чувство времени и пространства, обе девушки растворились в друг друге и с упрямой одержимостью терзали плоть беспощадными ласками, ведь оргазм подруги для каждой был частью ее собственного оргазма. Язык жалит клитор, зубы покусывают то сосок, то мочку уха, пальцы пытаются проникнуть как можно глубже а затем все не могут остановиться в отчаянном желании сохранить в памяти каждый изгиб желанного тела. Все это продолжается до тех пор, пока силы окончательно не покидают подруг, и им не остается ничего другого, как устало лечь, слушая собственное громкое дыхание. Постепенно вырисовываются детали окружающей реальности, хотя в сознании все еще царит всеобъемлющая пустота. Маша целует Юлю в соленое от пота плечо, зарывается носом в черных волосах, и дыша их запахом, медленно проваливается в сон.

— Маша, — шепот тихий, но настойчивый. — Маша, проснись.

Юля сидит в кресле напротив, на журнальном столике стоят две чашки свежесваренного кофе. Маша, открыв глаза и осмотревшись, сбросила легкую простынь, которой подруга ее заботливо накрыла, зевнула, натянула трусики и накинула на плечи рубашку. Кофе они пили в тишине, но эта тишина не была неловкой, просто слова были лишними. К своему облегчению Маша не заметила в глазах Юли ни разочарования, ни сожаления. Но и той искорки, которая блестит во взгляде влюбленных после первого секса, там тоже не было. Спокойный, уверенный взгляд человека, который воспринимает происходящие события именно такими, какими они и являются на самом деле. Юля всегда была реалисткой, Маша пыталась научиться у нее этому бесценному качеству, но приходилось признаться себе, что до конца это ей так и не удалось сделать.

— Черт, поезд! — Маша вскочила на ноги. — У меня же поезд! Который час?

— Семь. Во сколько поезд?

— В восемь. Далеко до вокзала? Успею?

— Давай бегом умывайся и собирайся, я такси вызову.

— Нам к восьми надо на вокзал успеть. Мы доплатим.