Ещё один мой "первый раз"

- Спа-аси-ибо! Вы о-очень до-обрый ма-альчик! - и рукой нежно-нежно провёл мне от затылка до поясницы... и даже несколько дальше... гораздо дальше...

Кажется, на нас уже начинают оглядываться... И тут я взял да и сбежал. Из последних сил вдруг вскочил, и бросился к дверям, на ходу пробормотав сквозь зубы что-то совсем невразумительное, о делах, о необходимости торопиться... Мы виделись с ним несколько раз, случайно, как правило, по вечерам, в центре города, он возникал неожиданно рядом, всегда первым окликая меня. И всегда - этот пронизывающий до глубины души взгляд голубых глаз маленького ребенка... И всегда - этот совершенно одуряющий запах духов... И всегда - эта ярко-пёстрая одежда... И макияж... И манеры... И голосок - высокий и сладко-тягуче-напевный. И лёгкие касания рук, прикосновения, поглаживания - от которых сразу мурашки разбегались по коже, и стремительно твердело между ног... Однажды он возник, когда мы шли вдвоем с другом... Мне было жутко неудобно... А друг потом сказал мне:

- Не советую тебе поддерживать такое знакомство! Это - явная женщина, и очень вульгарная!

А потом был жаркий июль, на самом излёте белых ночей... Я работал в ночную смену, в середине ночи выдалась пара свободных часов, решил прогуляться по Невскому... Как сейчас помню себя того времени - грива чуть вьющихся каштановых волос, клетчатая рубашка с короткими рукавами расстегнута, вытащена из джинсов, и концы её завязаны узлом на животе... Несмотря на глубокую ночь, было довольно много народу. Жара и духота. Желтые мигающие светофоры. Редкие ночные машины... А морда - совсем-совсем мальчишечья! Как всегда, он возник неожиданно. Мгновенье назад - не было. И вот - есть!

-При-иве-ет! Ты ку-уда?

На этот раз на нём ярко-голубые обтягивающие джинсики и оранжевая гипюровая рубашечка с короткими рукавами. Тот же певучий голосок. Та же манера непрерывного поглаживания, касания... И, как всегда, быстро погружаешься в какой-то туман. Не очень ясно понимаешь, что он говорит, что отвечаешь ему ты... Только сердце стучит как бешеное, будто хочет вырваться из груди, мурашки расходятся по телу, и ещё этот кошмарный бугор, вдруг вспухший у меня на джинсах спереди... Хоть, слава Богу, темно - никто не обратит внимания... Я шёл за ним покорно, как большая смирная овца. И пошёл бы, куда бы он меня ни повёл... Как мы попали в тот подъезд, во дворе на Владимирском, не помню. Вроде, он знал это место... Потом я много раз, вот так же, гуляя по ночам, заходил туда один. Просто, чтобы вспомнить... Теперь уже туда не войдёшь... Кажется, до этого мы раз или два заходили в другие подъезды, но что-то Володе в них не понравилось. А этот был полутёмным, мы поднялись куда-то на уровень, примерно, третьего этажа, по дороге нам навстречу с криком бросились два кота... Тусклая лампочка двумя маршами ниже, такая же, двумя маршами выше. Еле-еле свет из распахнутого лестничного окна... Щербатые каменные ступени. Чугунные перила. Плавным движением он развернул меня к себе лицом, он стоял на пару ступеней выше меня, и без предупреждения своими губами впился мне в губы. Я пытался что-то мычать, но его язык, раздвинув мне челюсти, проник в мой рот, и стал нежно-нежно гладить мой язык, внутренние поверхности щек, нёбо... Я чувствовал, что сейчас задохнусь! Впечатление, как в кошмарном сне, когда опасность настигает, а пошевелиться ты не в силах... И при этом такая сладкая истома по всему телу. А руки его в это время легко-легко треплют мои волосы, нежно поглаживают мою шею, плечи, руки, спину, развязывают узел, которым я завязал кончики своей рубашки на животе, и проникают под рубашку, кончики его пальцев легко-легко бегают по моей груди, бокам, животу, гладят мои соски, потом, постепенно спускаясь всё ниже и ниже, расстегивают мой ремень, поясную пуговицу и молнию моих джинсов. Все мои попытки сопротивления пресекались ласково, но решительно. Да и какое тут могло быть сопротивление, одно прикосновение его руки, и никакого тебе сопротивления... И при этом он ещё успевал раздеваться сам! Я и не заметил, как его голубенькие джинсики уже сползли по его ногам к самому полу, оранжевая рубашоночка оказалась завёрнута на плечи... У него было очень стройное загорелое тело, гладкое-гладкое, волос почти не было... Чем-то оно неуловимо напоминало женское. И густой запах духов - совершенно женский (в те времена мужикам было совсем не принято душиться). И трусики у него короткие, белые, полупрозрачные, облегающие, вероятно, импортные, очень напоминали женские... Я вдруг кинул взгляд вниз, на свои трусы, и мгновенно почувствовал, как краска стыда залила мне щёки. Но я ведь не на пляж собирался, а на работу... Я же не намеревался ни перед кем раздеваться! Но он и не думал смеяться над моими огромными "семейно-армейскими" неуклюжими трусами из синего сатина, кстати, совершенно незаметно уже стянутыми по моим ногам почти к самому полу, туда же, куда перед этим он успел стянуть мои джинсы... И всё это, не отрываясь своими губами от моих, не вынимая своего языка из моего рта! Кажется, никогда, ни до, ни после этого, у меня не было поцелуев такой продолжительности! Последнее, что он сделал, перед тем, как прервать поцелуй - закинул мою рубашку мне на плечи, и начал нежно-нежно ласкать губами и языком мою шею, плечи, руки, грудь, живот, всё ниже, ниже... Одновременно руками мои бёдра, ягодицы... сгибаясь при этом, приседая, опускаясь всё ниже, и ни на секунду не отрываясь от моего тела... То, что на пределе возможной твёрдости торчало у меня между ног, он ласкал сначала кончиками пальцев... самыми-самыми кончиками... И каждый раз, когда горячая волна начинала подниматься где-то внутри меня, он останавливался. Как будто чувствовал всё одновременно со мной... Откуда-то совсем издалека, сквозь какой-то разноцветный туман, казалось, окружавший меня, временами доносились его страстные придыхания:

- Любимый мой! Я - твоя Джульетта! Можно, я буду называть тебя: "Мой Ромео?!"

Гул в ушах! Головокружение... Он сидит передо мной на корточках. Его руки нежно-нежно гладят мои ягодицы, забираются в межъягодичную складку, а губы и язык в это время дарят неизъяснимое блаженство моему переднему дружку... Сначала снаружи, лёгкими касаниями, не беря его в рот, потом постепенно, затягивая его всё глубже, глубже... И ведь каждый раз, когда я начинаю ощущать приближение апофеоза, он, как будто чувствует одновременно со мной, останавливается... Но вот он начинает поворачивать меня другой стороной. Покорно подчиняюсь, хоть и очень боюсь того, что сейчас, по моему предчувствию, может произойти... Вот он уже полностью повернул меня... наклонил... раздвинул мне ноги... ягодицы... Нет, это не то, чего я так боялся, просто он ласкает меня языком! Никогда раньше я не представлял себе, что ТУДА можно лезть языком... И никогда не представлял, как это может быть приятно! А руки его в это время нежно-нежно ласкают моего переднего дружка... И всё также останавливаются, почувствовав приближение апофеоза... Экстрасенсорика? Улавливание ощущений партнера? Наконец, он встал, держа в руке какой-то маленький предмет. Коробочка? Он открывает её и чем-то ароматным смазывает моего переднего дружка. Потом спускает с себя свои белые трусики и смазывает себя сзади, поворачивается ко мне спиной, нагибается, раздвигает ноги, нагибает меня, берёт своей рукой моего переднего дружка и вводит его себе куда-то между ягодиц. Узко и тесно, ещё уже, ещё теснее... Я пытаюсь ему помочь... Он мягко отводит мои руки, кряхтит, постанывает, слегка меняет позы, чуть-чуть поворачиваясь из стороны в сторону, слегка приседая, потом слегка выпрямляясь...

- Осторожно, я всё сделаю сам, а то он у тебя такой большой, ты мне порвёшь...

Наконец, он нагибается, будто делает какое-то физкультурное упражнение, руки касаются щиколоток... Я плавно вхожу в него... Вхожу... Вхожу! Вхожу, чёрт побери! Он тихо ойкает... Всё, я уже "там"! Вошёл! Вошё-ё-ё-ёл! Горячая волна подымается где-то внутри меня... Удары сердца отдаются в ушах... в голове... Цветной туман застилает всё вокруг... Вижу только его согнутую пополам загорелую фигурку, джинсики спущены к самому полу, на них - белые трусики, на голову завернулась оранжевая рубашечка... Какой он миниатюрный! Его загорелое тело делит пополам незагорелая полоска... какая у него белая попка... забавно... в особенности по контрасту с моими загорелыми руками. притягивающими её... А горячая волна всё поднимается и поднимается во мне... Где-то внутри меня рождается бешеный ритм... и даже, кажется, можно уже различить мелодию...

- Пожалуйста... ну, пожалуйста... ну, скорей... давай скорей... больно...

Но это происходит где-то в стороне, это идет мимо моего сознания... и, вроде меня не касается... Просто ко мне не относится... Кто-то там стонет... А кто бы это? А горячая волна несёт меня, несёт, поднимает. Всё выше и выше, и мелодию уже отчетливо можно различить - это бравурный марш! Сейчас... сейчас... вот... вот...

- А-а-а-хххххххх!

Я кончаю бурно, несколькими большими волнами, потом ещё отдельными порциями... и каждый раз дико приятно... ну, до невозможности! Лестница... тишина... холод... далекий-далекий скрип тормозов... Где-то, явно поближе, дико кричат коты... Он, покряхтывая, разгибается... Я пытаюсь вылезти из него наружу... Стонет...

- Не надо! Погоди, стой спокойно, ничего не делай, я сам с тебя сейчас соскочу! М-м-м-м... А-аххх! Ну, вот и всё!

Вего руке - бумажные салфеточки. Успел достать из кармана, прежде чем разогнуться... Тщательно, но осторожно вытирает меня... потом, себя... сзади... и спереди, оказывается, он каким-то чудом успел кончить! Одевается... И я тоже одеваюсь... Вдруг поворачивается, крепко обнимает меня, и впивается губами мне в губы... потом, резко отпускает...

- Ну, у тебя и размеры! Я уж думал, что насквозь проткнёшь... До сих пор болит!

- Извини, пожалуйста! Ты понимаешь, у меня по части опыта не густо...

И это было чистейшей правдой, если учесть, что на тот момент ТАКОГО опыта у меня ещё не было! Но как же стыдно в этом сознаться!

- Да что ты извиняешься! Было жутко по кайфу! Честно! Спасибо тебе огромное!

Привели себя в порядок. Начинаем спускаться. И вдруг в ближайшей квартирной двери поворачивается ключ. Вовремя! Какой-то мужик, окинув нас подозрительным взглядом, пробегает вниз... Выходим... Вроде, стало прохладно... А сколько там времени? Мне ж на работу! Слава Богу, успеваю. Надо же, как, оказывается, недолго всё это продолжалось! А казалось, что вечность! Ещё рассказывает какую-то историю про известного певца, с которым он был... Приятно слышать, что у этого певца ТАМ гораздо меньше, чем у меня... Мы прощаемся. Мне на работу! Я оглядываюсь, но его уже не видно... Радость и гордость переполняют меня... Радость и гордость! Значит я могу! Значит я уже не мальчик, а мужик! Взрослый, и половозрелый! Значит, теперь я буду всех трахать - парней, девок, мужиков, баб - всех! Я вам не педик какой-нибудь! Я - нормальный мужик! Как любой другой! Как все! Так-то, вот! Ясно?! А потом, в ныне давно забытой (но тогда жутко популярной) телевизионной передаче (которую в народе называли десятиминуткой ненависти) известный телеведущий (прозванный "Неврозовым") бегло показал кадры с Володей, который создал преступную группу из несовершеннолетних и организовывал разбойные нападения на квартиры коллекционеров антиквариата и произведений искусства... На экране тот же Володя, только с совершенно безумным взглядом, говорил что-то о Высших силах Вселенной, которые дали ему соответствующее задание... Он получил двенадцать лет...