Валентина тем временем ворковала: «Нам всем иногда хочется расслабиться! Ничего плохого в этом нет! Поэтому иди домой, отдохни! Ничего страшного не случилось, все хорошо!».
Валентина с улыбкой протянула мне чулки с поясом и белье: «Одевай». Потом помогла одеть платье. Слащаво улыбнулась, сунула мне в руку 100 марок и вытолкнула за дверь.
— Иди домой! Вечером поговорим!
Квартира мне казалась надежным убежищем. Я умылась и немного успокоилась. Может быть, все это забудется как страшный сон. И дружить с Валентиной я больше не буду! Никто и никогда не узнает о моем позоре!
В это время раздался громкий стук в дверь. Грубый голос кричал: «Открывай, полиция». Я открыла. На пороге стояло двое полицаев: «Давай аусвайс! Тебя вызывают на биржу труда! Собирайся! Быстро!».
Ничего не соображая от страха, я собралась и под охраной меня повели в центр города, где располагалось здание биржи труда. Для всех горожан это было страшное учреждение. После посещения биржи сотни молодых людей были угнаны в Германию на работы. Кто отказывался, того расстреливали.
Меня грубо втолкнули в коридор, где ожидали приема и решения своей участи около двадцати человек разного возраста и приказали ждать.
Вдруг дверь из кабинета открылась, и полицаи бросили на пол парня с разбитой головой. Кровь хлестала из раны, одна рука не естественно висела. Его потащили куда-то на улицу, оставляя кровавый след. Очередь замерла от ужаса.
Зашедшая на прием женщина через некоторое время начала кричать в кабинете. Когда один из полицаев заходил в кабинет мы увидели, как женщина лежит в ногах немецкого чиновника и целует ему сапоги: «Пожалуйста, не надо!». Ее тоже выволокли куда-то.
После нее вызвали меня. Дрожа от страха и готовясь к самому худшему, я вошла. За письменным столом сидел чиновник и что-то писал. Увидев меня, он откинулся в кресле и на ломаном русском сказал: «Фройлен! Вы совершили преступление перед германским народом, которое карается смертью!». Ноги у меня подкосились — какое, господин?!
Он встал из-за стола: «Называйте меня господин полковник! Прочитай! Обрати внимание на п. 4!» и с этими словами он протянул мне лист бумаги. Приказ на русском языке. О мерах упорядочивания проституции в городе Минске. Пункт 4 гласил, что женщины, занимающиеся проституцией, но не имеющие разрешение на это подлежат расстрелу.
— Господин полковник! При чем здесь я!? — леденящий ужас охватил меня.
— Как причем фройлен!? Разве не вы занимаетесь проституцией по адресу ул. Достоевского, дом 3, квартира 4?!
— нет, что вы, господин полковник! Это ошибка!
Полковник неторопливо закурил, потом достал конверт и протянул мне. Достав первую же фотографию из конверта, я без сил в отчаянии опустилась на пол. Фотографии рассыпались по полу. На всех фотографиях была я с майором сегодня ночью.
— Будете мне говорить об ошибке, фройлен? Вы ведь брали деньги за секс? Не вздумайте мне врать, у меня есть показания этого майора!
Он подошел ко мне и наотмашь ударил по щеке ладонью: «Брала деньги!?».
У меня не было сил что-то говорит. Я сидела на полу и прощалась с жизнью. Сейчас меня расстреляют и все... Крупная дрожь охватила все мое тело. Как эти фотографии попали к этому полковнику?!
Немец снова уселся за стол и с нескрываемым удовольствием смотрел на мой страх: «Хочешь жить?».
— Да, конечно!
— В моей власти сделать так, чтобы о твоем проступке больше никто не узнал. Сегодня вечером я приду к тебе в гости. Если мне понравится, как ты меня встречаешь, то я подарю тебе жизнь. Если не понравишься, то утром ты будешь валяться с простреленной головой в яме. Все поняла?
— Да...
— Иди домой, будь готова. Я приду в 10 вечера!
Я как во сне поднялась и пошла к двери. Немец бросил мне вслед — не вздумай бежать! Будет только хуже!
Качаясь как пьяная, я подошла к дому. Что же делать?! Хотя я и дала себе зарок, что не буду больше дружить с Валентиной, но в этой ситуации она единственный человек который может помочь. Она поможет и спасет! Она что-нибудь придумает!
Видео
Рассказы