Горечь познания

Мой тезка и бессменный компаньон в бесконечных пацанских проделках и делах покинул наш несколько отдаленный от деревни хутор и переехал на новое место жительства. Их дом был почти в центре деревни на берегу залива, вечного спутника нашей жизни. До школы от его дома было рядом. Километра полтора, что по сравнению с нашим хутором совсем близкота. Не часто, но я заходил к нему домой после школы. Поболтать, поесть хлеба, политого постным маслом и посыпанным солью и самое главное посмотреть на их кроликов, которые смертельно надоели Сашке и его старшей сестре Галке, потому что они, несмотря на свою красоту и пушистость требовали огромного количества травы и веток. Корм для них по очереди заготавливали Сашка с сестрой по берегу залива, и всякая добровольная помощь с моей стороны встречалась ими с большой благодарностью, так как на их довольствии были еще поросенок, и гуси, которых они пасли на этих же берегах. Однажды, в Сашкину очередь быть фуражиром, мы принесли мешки с пожухлой уже, травой и ветками, заполнили кормом кормушки и стали наблюдать за суетой этих маленьких проглотов, главной задачей которых, по словам Сашки, было жрать и, как сейчас принято говорить "трахаться". Мы тогда использовали более точное, хоть и не печатное слово, но более точно обозначающее это действо. Мои заинтересованность и некомпетентность в вопросах кролиководства Сашка разрешил самым радикальным способом, предложив посмотреть, как кроль сломает крольчихе целку, чем поверг меня в информационный шок. Я знал, по рассказам пацанов, что целки ломаются у девчат, которых уговаривали потрахаться, но как они ломаются, не имел никакого представления. Наблюдая случку, молодой крольчихи я, разумеется, не смог наблюдать, а тем более понять, как ломается эта непонятная "целка". И опять меня просветил Сашка, более просвещенный благодаря старшей сестре, ее друзьям и подругам, как и почему она ломается. На что я ему вполне логично заявил, что Галка с Риткой находившиеся по своим делами в доме, должно быть, целки. На что Сашка опять поставил меня в положение незнайки, поведав, что видел, как их обоих трахали старшие пацаны и дали ему, чтобы не болтал, пятьдесят копеек, которых хватило почти на полкилограмма "подушечек", самых дешевых, слипшихся конфет. Сашка эти конфеты давно уж умял и уговор, о неразглашении виденного им, обязательным считать перестал.

Более того, он, заговорщицки шепча, предложил пойти трахнуть Ритку, нескладную, но уже с прилично выпирающими сиськами подругу его сестры. Я, естественно, высказал ему своё сомнение в том, что нас ждут с распростертыми объятиями. Как минимум нам намылят шею, а при ничейной партии пустят юшку, что было без сомнений, так как Ритка и Галка были старше нас на два года и отличались, особенно Галка, бойцовскими качествами и не один пацан вытирал разбитый в кровь нос, при решении с ней конфликтных ситуаций. Сашка посоветовал мне не бздеть и учится у него, потянул меня в дом, где находились предметы нашего обольщения. Сашка деловито доложил сестре о произведенных домашних работах и почти без паузы предложил им с нами потрахаться. Реакция последовала немедленно и, естественно, по моему сценарию. Галка схватила веник как, солдат сапёрную лопатку в рукопашном бою, и с обещаниями "дать" Сашке помчалась за ним, выполнять обещанное. Сашка уже привычный к тому, что его сестра решает все проблемы с ним в основном силовыми методами, как кот метнулся в узкий, между печкой и стеной, простенок имеющий, если и узкие, но надежные выходы в кухню и комнату, и при его ловкости делало его неуязвимым. Я, готовый ретироваться, встал возле входных дверей. Ритка сидела за столом и в баталию не вступала. Она, по-видимому, была не против Сашкиного предложения, так как у них с ним уже был опыт такого общения. Сашка, пользуясь своим позиционным преимуществом, выложил свой главный козырь:

- Девки не дадите, я расскажу матери, что вас пацаны трахали.

От этого официоза Галка затормозила как заклинившая полуторка.

- Вот говнюк. Ведь расскажет. Ритка, да дай ему пусть отвяжется.

Сашку не так просто обмануть.

- Ты первая начинай, а мы с Риткой пойдем в чулан, маленькую комнатку с койкой примыкавшую к кухне. Пойдешь, Ритка?

Ритка перешла из комнаты, в кухню прикрыв за собой дверь. Галка подошла ко мне и, глядя на меня сверху вниз, с издевкой спросила:

- А ты можешь?

Я не могу? Я помнил и часто вспоминал наши "тискания" с Веркой, и сестрой Ритки, Томкой, надеялся что умею, но молчал. Ритка и Сашка за прикрытой дверью шебаршились и о чем-то тихо переговаривались. Галка, уже спокойно спросила:

- А хочешь?

Она спрашивает. Конечно. Но как ей сказать это.

- Не знаю.

- Дурак ты. Пойдем.

Она пошла в комнату. Сняла трусы и легла на кровать.

- Ну, давай, только быстрей.

Мне не надо было повторять дважды. Спустив брюки и трусы, я залез на нее и, нащупав рукой необходимое, погрузил в нее свое готовое к действию "орудие". Галкина "тайна" была такая же обнимающая и мягкая как тогда у Верки, но на пути в горячую глубину не было того мягкого пружинящего сопротивления. Лежа между чуть согнутых и разведенных в стороны ног было достаточно небольшого движения бедер, и горячая глубина обнимала меня всего. Выполняя Галкино распоряжение, я, как недавно кролик, стал неистово пырять туда - сюда, и о чудо, наслаждение теплой волной накатывало на меня, Галкина, разгоряченная погоней "обезьянка" горячей рукавичкой обжимала и терла мой "инструмент". Я близкий к беспамятству, со всех сил бью, бью, стараясь проникнуть глубже и глубже, погрузится, и остаться в этой всеобъемлющей эйфории. Со мной начинает происходить нечто. Каким чутьем почувствовала, и каким образом могла сбросить меня с себя Галка, но выскочивший из неё раскаленный шомпол начал толчками выбрасывать, выстреливать из себя, кипящую жидкость, попадая Галке на живот, голые ноги и на курчавые волосы покинутого счастья. Еще не полностью придя в себя, я услышал Галкины матюги в мой адрес, что я сношаюсь как кролик, да еще и обтрухал ее всю, трахальщик несчастный. Потрясающая, бьющая через край, истома произошедшего начала незаслуженно исчезать, уступая место вскипающей злости.

- Ты сама сказала быстрей. Кобыла!

Галка, перестав вытирать своими трусами плоды моего блаженства, обалдело смотрела на меня не веря, что эта инфузория имеет голос, но, видя моё состояние она благоразумно умолкла.

- Пошла ты со своим трахом!

Застегнув брюки, я вышел на улицу. Сел на крыльцо, нашарил в кармане бычок, закурил. Руки и коленки тряслись. Не от боязни перед некогда грозной Галкой. От только что пережитого обвала, еще не до конца понятого блаженства и так бестолково оборванного беспамятства. Ну, как же ее понять? Сама же сказала: "Давай быстрей". Я мысленно обзывал Галку, казнил ее, обзывая всякими словами, и уже никого не боялся.

Больше я не заходил к ним после школы.