Госпожа как феномен высшей математики. Часть 2

Прижигание сосков окурком.

Пощёчины, плевки, шлепки, царапанье, таскание за волосы.

Моральные унижения, словесные оскорбления, нецензурная брань в адрес раба. Принуждение всё это повторять за Мной.

Слизывание своей спермы с Моих сапог.

Использование в качестве туалета: золотой дождь, копро.

КОРОННЫЙ НОМЕР (для экстремалов): принудительное употребление рабом коктейля (состав: Мой золотой дождь + собственная сперма раба) из бокала с трубочкой.

Рассмотрю другие фантазии.

Интима нет.

Перемена ролей исключена.

Индивидуальный подход. Всё, Госпожа!

- Ну и как тебе варианты? К чему ты готов, мой «опытный» раб?

- Ко всему, ради Вас!

От тяжелой пощечины он едва не отлетел в сторону!

- Ты долго будешь мне врать, мразь?

- Простите, Госпожа!

- Хватит тебя прощать! – Она с силой несколько раз треснула его стеком по плечам, спине, рукам, закрывшим лицо. – Прекрати мне врать!!

- Госпожа, как на духу – я всё стерплю! Но я, честно говоря, многое не пробовал! Почти всё….. Не пробовал……

- Так-то лучше! Что тебя пугает, только честно?!

- Я настроюсь, я почти всё выдержу. В туалетные игры я играл один раз, чуть-чуть с дождиком, а вот копро….

- Дурак, никто тебя не заставит! У меня ЭТО выпрашивают! Вымаливают! Понял? Ты – раб! Мой раб! Ты всё мне должен, всем обязан, а я тебе – ничего, это ты хоть уяснил? А интим мне не предлагать не смей – это тебе ясно? Я сама беру, что захочу!

Она затушила сигарету о его сосок, он заиграл желваками, но молча стерпел.

-Да, Госпожа! Я всё понял!

- Всё! Пошел прочь, драная задница. Если очухаешься и будешь готов, смогу принять тебя через неделю, не раньше, в это же время. Я позволю тебе сейчас поцеловать мою левую ножку, только мизинчик, остальные пальчики – пока не заслужил! Целуй и пошел вон!

- Спасибо, Госпожа! Спасибо!

Он раболепно чмокнул подставленную ему босую ножку Госпожи в треугольный рубинчик мизинца. Госпожа встала и швырнула на пол ошейник с её реквизитами, приказала одеть, когда придет к ней снова. Он тяжело поднялся, сложил в пакет ошейник к своим трусам-тряпке, раздавленным очкам, бессмысленно прихватил её окурок, затушенный об него и упавший на пол, оделся и пошел, шатаясь, к двери. Его эго, его извлечённый корень остался в её студии. Она закрыла её за ним.