Греческая смаковница

- Беатрисс, и ты, Айменга, тоже, ложитесь на бок. Ближе друг к другу. Вот так. Хорошо. Отлично. Теперь попробуем крупный план. - Он подошел ближе и снова сфотографировал. - Подними волосы, Айменга. Подними их, подними рукой. Так хорошо, ближе.

- А он, кажется, разбирается в своем деле, - негромко сказала Патриция напарнице.

- Ты думаешь? - ответила та. - По-моему, он немного тяжеловат. На мой вкус.

- Тебе так кажется? - удивилась Патриция. - А по-моему он очень даже интересен.

- Так, теперь в воду, - приказал фотограф, не догадывавшийся, что его обсуждают. - Пара снимков в воде - и на сегодня, пожалуй, достаточно.

- Тебе не нравятся мускулистые мужчины? - спросила Патриция у блондинки, заходя с нею в море.

- Нравятся, - ответила Айменга. - Когда это настоящие мужчины.

- Не понимаю.

- Он голубой, - прошептала блондинка с ноткой брезгливой насмешки.

Патриция кинула удивленный взгляд на фотографа, наблюдающего за ними в видоискатель. Он стоял на песчаном берегу, широко расставив босые ноги. Рубашка была широко распахнута, обнажая сильную, волосатую грудь. Впечатления, что он гомосексуалист фотограф не вызывал.

- Хорошо! Беатрисс в полный профиль, Айменга чуть в бок, - дал указания фотограф.

- Настоящий голубой? - не поверила Патриция.

- Аж до синевы, - подтвердила блондинка. - Перед ним хоть на мостик вставай, у него ничего не зашевелится!

- Беатрисс, повернись ко мне спиной! Так, хорошо. На сегодня хватит! Идите купайтесь, или что хотите делайте. Да, кстати, поберегите реквизит - идите купаться без ваших костюмов, - остроумно пошутил он, пробежав взглядом по их обнаженным телам, и наклонился к своему саквояжу с насадками.

- Не бывает чтобы мужчина был целиком голубой, - сказала Патриция. - Хочешь, заведем его?

Блондинка закатила глаза к небу, обдумывая предложение и озорно улыбнулась:

- Ну, если ты хочешь, то я не против.Они поплыли и стали резвиться в освежающе-прохладной воде, он сидел на берегу, наблюдая за ними. Тела их были отлично видны сквозь прозрачную воду. Далеко от берега они не отплывали, чтобы все время их тела были у него на виду.

Наконец, девушки вылезли на приветливый берег и повалились на прогретый солнцем камень. Айменга достала из своей сумки крем и медленно стала втирать его в кожу Патриции. Движения ее пальцев были едва уловимыми - она втирала крем в кожу Патриции, словно ласкала ее. Айменга любовалась прекрасным телом новой знакомой и в ней самой хотелось поцеловать эту прекрасную грудь - у нее самой были не маленькие волнующие холмики, а высокая статная грудь совсем другой формы. И хотя Айменга никогда не слышала слов недовольства от поклонников своей грудью, а наоборот, сейчас она позавидовала Патриции.

Патриция лежала в сладострастной позе, очки она сняла и держала в правой руке. Не поворачивая головы в сторону фотографа, она спросила:

- Он на нас смотрит?

Айменга медленно повернула голову в сторону лежащего в траве фотографа.

- Да, - сказала она. И подала ей руку. - Пойдем, прогуляемся по берегу.

Патриция грациозно встала, стараясь не переигрывать, и они повернувшись к фотографу спиной, пошли не спеша по кромке воды. Ласковые волны залива бились о берег, обдавая девушек мелкими брызгами.

Фотограф сел на корточки и не отрывал от них задумчивого взгляда.

Айменга остановилась и положила руки на плечи девушки. Соски их грудей соприкоснулись, и Патриции почему-то стало неприятно. Она не понимала лесбийской любви - женщины всегда были для Патриции подругами, собеседницами, но одна мысль о ласке с женщиной вызывала у нее брезгливое отрицание.