История о море. Глава вторая

К дяде Косте мы поехали в субботу, с утра. Вечером в пятницу, отец, придя с работы, вытащил бутылку вина, открыл, выпустив сладковатый запах юга. Мать тут же поставила стаканы, но я отказался. Через три недели начинаются занятия в секции, а для этого надо было входить в режим. Через два месяца соревнования, так, что тренировки будут напряжёнными. Отец пожал плечами, мать одобрительно вздохнула, я занялся поеданием торта.

— По какому случаю гуляем? — Мать пригубила вино, продолжила делать салат.

— Просто так. — Отец почесался, толкнул меня плечом, подмигнул. — А, давай-ка, поедем к Диамантидисам в субботу с утра?

— А что так? — Она повернулась боком, оперлась бедром в край стола. Я чуть не поперхнулся куском. Какой у неё профиль! Высокая грудь, не стеснённая лифчиком и прикрытая только тканью халатика, плоский живот, бёдра! Внутри опять забегали холодные муравьи, спускаясь всё ниже. Скоро Максим начнёт протестовать.

— Я ему сделал, то, что он просил. Отдам. А заодно погостим. Не сидеть же нам всё время в городе? Развеемся.

— Да? Давай. Элладу давно не видела. — Мать дружила с новой женой дяди Кости. Когда и где они познакомились, я не знал, да и не волновало меня это. Старая то ли умерла, то ли уехала на историческую родину и там с кем-то загуляла. Но как бы ни было, у дяди Кости была новая молодая жена, младше моей матери на семь лет, дочь от первой жены, большой дом из двух домов, соединённых под одной крышу, большой сарай с сеном, козы, виноградник, подвал с бочками вина, солениями и прочим, от чего голова шла кругом, когда я туда попадал. — К тому же, она просила ей привезти крышки для консервации.

— Отлично! — Отец налил себе в стакан, хлопнул по коленке. — Давненько я не был у Косты. — Почему он звал его Коста, я так и не понял. Коста так Коста.

И тут отец сделал то, что выбило меня на весь вечер. Он обхватил мать за бёдра, подтянул к себе, не слушая вскрика «что ты делаешь?», усадил себе на коленки. А потом поцеловал длинным, жарким поцелуем, от которого у меня упало сердце. Мать освободилась от его захвата, поправила халат, задравшийся до самых бёдер, оправила волосы, бросив короткий взгляд на меня. Я же сидел с невозмутимым видом, ковыряясь в куске торта. Обычная ситуация которая частенько повторялась на моих глазах. Но сейчас во мне взлетела такая волна волнения, что в глазах потемнело. Трусики, обыкновенные трусики, чуть украшенные какой-то тесьмой по краю, открывшаяся часть груди, шумное дыхание при поцелуе ударили по моим нервам, закрутили их в такой узел с таким напряжением, что кроме куска торта, лежавшего передо мной, я не видел. Всё остальное расплылось в тумане, в котором отец и мать не только целовались, а также витала девчонка, чуть прикрывшаяся полотенцем, молоденькая библиотекарь, разведёнка соседка Лена, в купальном костюме, не прикрывавшем её стройную фигуру и прочее, прочее, прочее.

— Мам, налей чаю. — Я поставил пустую чашку. — Знаешь, пап, я бы выпил. Но чуть-чуть. Вот так. — Я показал на ноготь мизинца. — У меня секция и соревнования начинаются скоро.

— Давай. — Он налил мне на мизинец, пододвинул стакан. — Это не водка, для крови полезно. Если по чуть-чуть.

— Ага. — Согласился я, уже различая, проступающую сквозь сексуальный туман, кухню. — Нам и тренер так говорит.

Ночи я еле дождался. Отец с матерью что-то долго не укладывались, отчего платок принял мои чувства, дав возможность дышать. Лёжа в темноте, мне было слышно через закрытую дверь, как мать и отец что-то бубнили, мать хихикала. А перед моими глазами стояли эти трусики. Я даже повернулся к стенке, закрыл глаза, стараясь уснуть. Потом дверь тихо раскрылась, кто-то заглянул.

— Похоже, что спит. — Это шёпот матери.

— Да? — Отец. — Это здорово! — Послышался шум возни.

— С ума сошёл!? — Это шёпот матери, не обиженный, но манящий.

— А что такого? — Отец потащил мать в их комнату. — Разве я не муж?

— Ребёнок проснётся! — Еле донеслось до меня.

— Да он, наверно, третий сон видит. — С трудом я расслышал ответ отца. Ох, как же ты не прав!

Через несколько минут или десятков минут шорохов, неясных шумов, неведомая сила подтолкнула меня, развернула на кровати, толкнула в темноту коридора. Дверь ко мне оказалась не закрытой, отчего я выскользнул тенью, не издав и шороха.

Она лежала на краю кровати, чуть свесив округлую попку с края. Отец поддерживал правой рукой её снизу, вторая рука исчезала за краем полуоткрытой двери в их комнату. В рассеянном свете уличного фонаря ноги матери белели красивыми линиями на смуглых плечах отца. Они двигались вместе с ним, в такт и в одной сторону. Голени толкали в его спину каждый раз, когда он наваливался на неё. Мне было отчётливо слышно их дыхание, глубокое, прерывистое, в такт движениям, шлепки по голой коже, тихий, сдерживаемый стон, когда он делал движение или в бок, или подтягивал рукой удерживаемые выпуклости. Замерев от увиденного, я затаил дыхание. Только бы не услышали биения моего сердца! Внезапно мать, сжала голову отца ногами, подтянула попку, выпрямляясь в одну струну, отец же, ускорил темп. Обхватив её за бёдра, он с силой насаживал постанывающую мать на свой член с чавкающими звуками, от которых у меня по спине покатился пот. Максим мой уже так отреагировал на увиденное, что моё прикосновение к головке ударило по нервам, выдернув из него затычку. Сперма рванулась вперёд, смешиваясь со стонами, доносившимися из спальни. Ноги на плечах разжались, обмякли, но отец двигался со всё нарастающей скоростью. Мне казалось, что ещё немного, и он просто разорвёт её. Но я боялся зря. Он вытянулся, сжал бёдра, так, что она охнула, тихо просипел «кончаю». Я нырнул обратно в комнату, с воспалённой головой, торчащим членом и желанием быть на месте отца. Теперь маскировка.

— Спит? — Это голос матери.

— Спит, без задних ног. — Отец довольным голосом прокомментировал моё валяние на кровати. — Так бегает целый день, что на ночь сил не остаётся! — Как же ты ошибаешься! Знал бы, что сейчас во мне, не говорил бы так.

— Ну, и хорошо. А то подумала, что он проснулся.

— И немного сбавила темп? А? — За дверью зашуршали, тихо засмеялась мать, послышался шлепок. — Пошли в ванну.

Заснул я под утро, отчего вставал с трудом. Меня несколько раз будили, но я падал обратно. Наконец, пройдя через три магазина, мы оказались на автобусной станции. Как всегда, в субботу народу было просто пропасть! Горожане, в отличие от отдыхающих, имели свои интересы в субботу — огороды, сады и всякое прочее такое. Поездка состоялась прекрасная, автобус мотало по серпантину дорог, отец с матерью что-то обсуждали, я спал, устроившись на рюкзаках родителей. Эта деревня-посёлок, где проживал дядя Костя и Эллада, примостился у невысоких гор, сразу между дорогой и кромкой берега с белым песком. Единственным местом с таким песком на этом участке побережья. Пройдя несколько сот метров по тенистой дороге, уходившей полого вверх, мы свернули на боковую дорогу и вот он — дом семьи Диамантидисов. Толкнув калитку, мы получили сполна сначала от одной собаки, потом от второй, выскочившей на голос первой. Но вот прозвучала команда, собаки, виляя хвостами, типа «служба, понимаете ли, служба», ушли в сторону и мы оказались во дворе. Он обнимал нас, громко говорил, хлопал по спине меня, интересуясь, не стал ли мастером спорта, женщины щебетали не менее громко, рассыпаясь на комплименты. После обнимания, расспросов и прочего, что сопровождает встречу после разлуки, Эллада бросилась накрывать на стол. Мать стала помогать. Мужчины отправились что-то там смотреть, примерять. Я же растянулся на веранде, жмурясь от солнечных зайчиков, желания спать, общего ощущения лености. Кушетка подо мной скрипела, выдавая каждое моё движение, каждый поворот тела.