Как Кека пихался с Широковой

Кека познакомился с Олечкой еще в школе. Оля ходила на высоких каблучках в черных туфельках и возбуждала воображение 13-летних одноклассников. Первым среди восторженных ребятишек был Кека. Он любовался ею на уроках и переменах и непрестанно циркулировал по всем этажам, чтобы хоть разочек взглянуть на нее. Однажды Оля поменялась кофточкой с другой Кекиной пассией - Викой и Кека бегал за ними обеими, поглощенный фетишистскими образами. Кека как-то даже принес в школу коробку конфет, чтобы подарить их Оле, но запал кончился после третьего урока и он сам же их и съел. Вот такой был у паренька нежный возраст.

С тех пор прошло несколько лет, ребятки малость подросли, и на носу у обоих были выпускные экзамены. Кека каким-то образом сдружился с Олей Широковой и стал помогать ей по математике. Экзамен-то они сдали, а вот желания Кеки удовлетворены не были. В награду за усердия он хотел пихнуть Олечку, впихнуть в нее хрен и разделить с ней таким образом нежные чувства.

Ну и вот. Кека завалился к Оле после экзамена домой. Родителей не было. Сестры тоже. Кека решил приступить к решительным действиям. Он придвинулся к Олечке, которая сидела на диванчике и слушала Therapy? в портативном звуковоспроизводящем устройстве (плэйере). Кеша счастливо обнял Олю и поцеловал ее в щечку. Кешка был счастлив, в окно дул теплый освежающий майский-июньский ветерок. Было тепло и уютно, однако небольшие сомнения мучили Кеку: ответил ли Оля на его ласки в той мере, какой ему хотелось и снилось несколько лет, за исключением тех редких ночей, когда выпивший Кека в полусознательном состоянии резкими толчками всем корпусом прижимал к прогретой за день солнцем земле девочек из колхоза вблизи села Молочное. Кека положил голову на Олино плечо и вдыхая запах ее солнечного летнего парфюма, радостно подумал, что вот именно за такие интимные моменты подростковой нежности он отдал бы многие годы своей ночной жизни. Нет-нет, Кек не был уголовником, однако романтика таежных лагерей, тепловозных перегонов, бескрайних степей и мечтательных дворовых песен, от которых казалось, вот-вот и разорвется забившиеся под наплывом сладких эмоций сердечко, ответив своим радостным стуком на перебор железных гитарных струн и томный голос едва знакомого паренька в полумраке, повествующий про изломанные судьбы верных друзей, возлюбленных, приключения бродяг-одиночек, настолько манила его развитое открытое для всего нового воображение, что зачастую он проводил целые вечера в дворовых беседках, пока, уже теплой летней ночью, взволнованные мамаши не возглашали окрестности воплями из окна, призывая Манечек, Вовочек, Сашулей и Игорьков вернуться в дом и провести остаток ночи в приятных видениях дальних путешествий в правоохранительном возке, печальном для родителей и вожделенном для молодых черном вороне, призраке из параллельного мира, куда нет доступа непосвещенным, и выхода для принятых - мира блатарей и уголовников.

Оля вздохнула мечтательно и откинула голову назад. Кека млел от ее тепла и чудесного аромата молодой девушки. Время летело стремительно, но его было еще очень много, больше, чем можно было потратить. Кека подумал, что если вся жизнь его пройдет здесь, вот так, на Олиных коленках, то это будет самая счастливая жизнь, которая когда либо выпадала на долю простого смертного. Нежность к Оле, желание навсегда остаться в этом блаженном спокойствии с нею одержало верх над плотским желанием, и Кека, положив затылок на Олины коленки, изредка дул на кончики Олиных ржаных волос, останавливающихся и щекотавших Кекины ноздри. Оля положила на Кеку руки и стала гладить его черные густые кудряшки. Ей доставляло определенное удовольствие ворошить Кешкины волосы слегка покрытые пылью буденовских улиц...

Тут вновь нужно отвлечься и дать некоторые разъяснения, дабы не запутать уважаемого читателя. Кешка никогда не служил в армии, так как был маловат для этого, зато ездил в Буденовск хоронить сумасшедшую прабабку. Деньги у Кеки кончились, т.к. пришлось переплатить проводнику за проводнику за провоз гроба в поезде, причем когда поезд был остановлен дудаевскими боевиками с целью разграбления, Кека сам в него прятался. Денег не хватило, чтобы нанять людей рыть могилу, а сам Кека копать не смог и, сломав ноготь и детский совочек, забытый нерасторопной нянькой во время эвакуации (желудочной) при артобстреле, подтащил гроб к придорожной траншее и спихнул тушу в деревянном ящике вниз, в канаву, ящик упал и прабабка наполовину вывалилась из него, однако Сканк поленился заправлять ее в ларчик заново и основательно присыпал валявшейся неподалеку землей. Вернувшись в Москву, Кека сразу же попал на экзамен, а после к Олечке домой. Он показал ей билет и сказал, что ездил на сборы (чтобы заслужить Олино расположение, Кека однажды неловко соврал, что ему 19 лет).

- Я приписался к пехоте! - говорил ей Кека. А потом они смеялись, что он, как морской пехотинец, должен пихаться только на море! Кека нежился с Олей на кушетке. Он уселся на задницу, а Широкова с плэйером села сверху него и награждала его продолжительными томными поцелуями. Кекин хрен вскоре основательно напрягся, будучи придавлен Олиными тяжелыми бедрами. Кека почувствовал физическое неудобство в хрене и расстегнул штаны, чтобы переложить его в другую сторону. Оля поняла это как руководство к решительным действиям и смело поймала его хрен в ладошку. Кека оценил ситуацию и радостно захохотал и замысал головой по сторонам. Оля была в юбке-колоколе до пят. Кешка страстно задрал ее полог почти до пояса и стал думать, что делать с трусами, однако Оля вывела его из раздумий: она встала с него и спустила трусики до колен, а затем, поочередно поднимая ноги, сняла их и кинула в платяной шкаф. Кекенсона позабавила мысль, что на Оле больше трусиков нет, хотя длинная широкая юбка не дает посторонним понять это. Он закричал: "Давай потанцуем! Я никогда не танцевал с девушкой без трусиков под юбкой!" Конечно, он приврал - да иначе это и был бы не Кека, такой случай был на дне рождения у Наташи Катасоновой-Сомовой. Там он познакомился со скромной девушкой по имени Оля. Я имею в виду Сидорову. Ха-ха! Будем звать ее О. чтоб не путаться. Кека стал с ней вплотную общаться, курить на балконе и кухне, пить за отдельным столиком и хвастать музыкальными делами RSB. После жратвы и подарков наступили танцы (перед этим Кека еще потешил всех гитарной игрой), и Трудный танцевал исключительно с Олей, то есть О. Ну вот. Так ведь он воспользовался полумраком помещения, расстегнул ей джинсы, гладил рукой промежность, целовал в губы и тискал ее пухленькую грудь. А потом и вовсе обнаглел, затащил ее за шкаф, чтоб никто не видел, мастурбировал ее пальцем и хотел даже ввести в распаленную О. хрен, шептал ей на ушко: "Ах ты моя ебанашка!" (Кешу возбуждало непристойные обозначения гениталий и половых процессов), но тут появилась Наташа со свечкой и испортила Кеке настроение на остаток вечера. Ну да фиг с ним. Зато потом ему звонила Варвара Борисовна - школьный психолог - она было обеспокоена проблемой безопасности половой сферы школьниц. Кеке пришлось от нее долго отделываться.

Оля врубила кассету с Frank David и они пустились в медленный плавный танец. Кека танцевал с переменным успехом, зато старался посильнее закружить Олю, чтобы полюбоваться на ее лобок, вращающийся под легким платьицем. Оля поняла, что нравится Кеке, и стала кружиться под музыку сама, а Кека упал в кресло и , наблюдая за Олей, стал бешено онанировать. Тогда Оля села над ним с раздвинутыми ногами, подобрала юбку и, опустившись вниз, рукой направила Кекин хрен в раскрытые влажные пошовые губы. Кека застонал от рвущегося наслаждения. Он почти до конца извлек хрен из Ольги и тут же вновь воткнул его внутрь. Ольга повалилась на него и он стал толкать ее вверх, вверх, издавая хреном нечленораздельныезвуки и всхлипывания. Оля спустила газ - громко, на всю комнату - и развеселилась, Кека сосредоточился и отчаянно копулировал в ее трясущееся от хохота тело. После этого они перешли на диван и заняли 69. Оля всхлипывала от наслаждения и сильно сжимала ногами шею Сканка. Он даже испугался - вдруг задушит!! Оля кончила и стала развлекаться с хреном Кеки. Ей непременно хотелось узнать, сколько американских презервативов можно надеть один на другой на ее приятеля. На седьмом, когда Кеша стал себя чувствовать уже довольно странно в области хрена, прозвучал тягучий звонок в дверь.

Кека очень не любил подобных звонков. Более того, он их ненавидел. Его самый страшный кошмар заключался в том, что он якобы лежит и занимается любовью в старой квартире друга Карла, и тут он слышит, как поворачивается ключ в замке и входят родители Карла - люди очень строгие - и начинают его, Кеку, ругать, а сам Карл, прибежавший за несколько секунд ранее, и не успевший предупредить Кеку, прячется в кладовке. От этого Кешенька просыпался в холодном поту...

Оля опустила юбку, оправилась, посмотрела на свое раскрасневшееся лицо в зеркало и пошла открывать дверь. Пришла ее мать. Пока дочка вешала мамочкину шубу, Кека не без труда стянул с возбужденного приапа стопку презервативов, и, распахнув форточку, бросил ее за окошко. Однако кондомы не упали вниз, а застряли на подоконнике. Кека не знал, что делать. Он схватил палку, и высунув руку, попытался скинуть их вниз, но гондоны крепко держались за жесть. Кека чуть не выдавил оконное стекло и успокоился. Пришел отец Оли и все сели ужинать.

Оля и Кека сели напротив друг друга. Кеке пришлось делиться фиктивными планами на жизнь с родителями Ольги. Он говорил так долго, что сам заскучал, и, подняв под столом ногу, провел ее под Олино платье и после 15-минутного усердия за чаем, ввел Оле в вульву большой палец ноги. У Оли от страха заблестели глаза. Отец встал и сходив в комнату за моделью военного катера, принес ее на кухню - хвастать перед Кекой. Кека из приличия сделал заинтересованное лицо и пошевелил пальцем в теле девушки. Оля подскочила и отец странно посмотрел на нее поверх очков. Он сказал: "Я хочу рассказать вам быль Толстого. Жил в семье мальчик. Он воровал из погреба сливы. И поедал из. Отец собрал детей и сказал: не беда, что вы жрете сливы, но если кто из вас съел красную сливу и проглотил косточку, то он сегодня ночью помрет. А один мальчик - тот, что их ел, - испугался и сказал: А я косточку бросил за окошко! А ты, Кеша, бросил за окошко ПРЕЗЕРВАТИВ!!! Я шел по улице и видел это!!!" С этими словами скопец сдернул со стола скатерть с тарелками и все увидели зрелище странного коитуса! Кека вскочил и кинулся прочь, но хитрый евнух предварительно привязал его ногу к столу полотенцем и Кешка, пробежав два метра, растянулся во весь рост, опрокинув на себя тяжелый стол. Он заорал от боли и страха, все вскочили на ноги, и кто-то ударил его чем-то тяжелым и мокрым по голове. Вниз посыпались осколки, и Кека покорно опустил голову.

Я писал эту историю с его слов, а больше он ничего не помнит. Впоследствии Кешка примкнул к цыганскому табору, и жизнь рассеяла его прах по всей территории необъятной России.