Отчаянно звеня серебристыми бубенцами, шумный свадебный кортеж с ходу ворвался в распахнутые настежь ворота большого богатого двора, и, распугивая деловито снующих вдоль забора серых гусей, лихо подкатил к высокому резному крыльцу. У Емельяновых играли свадьбу. Семен, дородный взрослый сын именитого купца, одним прыжком выскочив из двуколки, без видимого усилия подхватил на руки свою миниатюрную хрупкую невесту и быстро, перескакивая через ступеньку, умчался с нею в сени. Разухабисто гогоча, дрУжки последовали за молодоженами.
Для Агафьи, до сегодняшнего утра еле тянувшееся время, стремительно неслось вскачь: вот только она наряженная ожидает в своей светелке, вот слышится топот ног нетерпеливых сватов, вот уже суровый отец благословляет ее на брак. И вдруг оказываются позади и венчание в церкви, и шумное катание, и обильное застолье, и она уже стоит в чужом незнакомом доме, и седой вислоусый дед - ее свекор, Игнат Семеныч, целует девушку в лоб, одобряя сыновий выбор.
Она хочет замедлиться, остановиться, подождать; но дрУжки уверенно тянут молодоженов в дальние сени. И, очутившись один на один со своим будущим мужем, сидящая на белоснежной перине невеста в страхе замирает.
Хмельной от выпитого меду Семен, поспешно сорвав с себя вышитую праздничную рубаху и спустив порты, повалил сжавшуюся в комочек жену на спину и с трудом протиснулся сквозь крепко сжатые ноги. Его губы впились в покорно подставленное лицо девушки:
- Я люблю тебя, Агафьюшка.
Она не ответила. Именно так все и должно было происходить, поучала ее мамка. Именно так. Она зажмурилась и перестала сопротивляться: неизбежного не отвратить.
Запутавшись в многочисленных рубахах и поясах девушки, жених, наконец, добрался до ее нежного тела. Крепкая мужская плоть устремилась в запертое до сего дня женское лоно. Коротко вскрикнув, Агафья закусила губу: ей было неприятно и больно. Но навалившийся супруг не останавливался. Целуя покорившуюся жену то в шею, то в нарумяненную щеку, он мял ее маленькие груди и, все убыстряясь, двигался. Не прошло и минуты, как он, захрипев, больно сдавил девушку в своих медвежьих объятьях и откатился в сторону.
Некоторое время молодожены лежали рядом. Агафья замерла, боясь вздохнуть, как была: расхристанная, с задранными до шеи рубахами, не стесняясь своей девичьей наготы. Жених шумно пыхтел, восстанавливая дыхание. Постепенно к нему возвращались силы. Он вновь, с новой энергией навалился на супругу, и на этот раз его толчки, отметила девушка, уже не казались такими болезненными. Скорее завораживающими, обещающими.
Когда Семен, весь в поту, снова достиг финала, Агафья с удовлетворением поняла, что доставила своему мужу ни с чем ни сравнимое удовольствие. Это оказалось чертовски приятно.
Оцепенение и неуверенность оставили девушку. Когда молодые, побеспокоенные соскучившимися дрУжками, вернулись к гостям и присоединились к застолью, на лице невесты светилась нескромная улыбка, и вскоре она даже смело отвечала на обращенные к ней вопросы.
Гуляние закончилось далеко за полночь. Молодоженов вновь препроводили в знакомую комнатку и, скабрезно пожелав жениху успеха в исполнении супружеского долга, оставили наедине. Не ощущая ни малейшего сопротивления со стороны супруги, Семен торопливо овладел ею. Изрядное количество выпитого за вечер сделало свое дело: довольно быстро кончив, он перевернулся на спину и захрапел. Прижавшись щекой к груди уже горячо любимого мужа, Агафья счастливо улыбнулась…
Поздней ночью в кромешной темноте теплой клети Агафья резко вскочила от жуткого прикосновения ледяного воздуха. Было тихо. Даже спящий муж дышал совершенно беззвучно. Борясь со страхом, девушка наощупь зажгла свечу. В комнате никого, кроме молодых не было, но чувство напряжения не уходило, и Агафья поднялась с постели. Она скинула сковывающие ее рубахи, оставив только просторную нижнюю. Непонятная сила настойчиво влекла ее наружу, и девушка, не в силах противиться, послушно распахнув дверь, вышла в длинный коридор.
Казалось, весь огромный дом в одночасье вымер. Вокруг – ни звука.
Даже половицы под легкими шагами испуганной путешественницы прогибались абсолютно бесшумно. Следуя непонятному наитию, Агафья, освещая себе дорогу дрожащим огоньком свечи, прошла до конца узкого коридора, свернула направо и поднялась по лестнице наверх. Сквозь щель, открывшейся ее взору, двери пробивался свет, и она, обрадовавшись, бросилась вперед.
В комнате за массивным дубовым столом в обнимку с большой бутылью браги грузно развалился на лавке Игнат Семеныч. Когда он поднял на вошедшую невестку абсолютно трезвые бездонно черные глаза, в них сверкнуло жадное алое пламя:
- Ага! Пришла!
Осознавая свою неодетость, Агафья попыталась хоть как-то прикрыться руками. Но те неожиданно ее не послушались.
- Зачем тебе это? – усмехнулся коварный свекор, - Снимай сейчас же.
К своему неописуемому ужасу, девушка, даже не попытавшись возразить, покорно разделась.
- Так, так, - задумчиво проговорил Игнат Семеныч, подходя к Агафье, и деловито рассматривая ее обнаженное тело со всех сторон. Готовая сгореть со стыда, та ничего не могла с собой поделать.
- А ну-ка, полезай на стол, - он взмахнул рукой, и девушка вновь вопреки своей воле выполнила его приказ. Оперевшись на локти и колени она послушно замерла, осознавая всю дикость ситуации, но не в силах совладать с собой.
- Ай, хороша! - свекр провел жесткой шершавой ладонью по бесстыдно выставленной между ног промежности невестки. Его узловатый палец едва скользнув по полным срамным губам уперся в сжатый кружок ануса. Задержался. Закружился. Преодолевая сопротивление мышц, вошел. Агафья вскрикнула от жгучей боли.
- Ничего, ничего … Привыкнешь, - довольно усмехнулся злодей, - Скоро даже нравиться будет, - палец начал неспешно раскачиваться внутри тела девушки: вперед – назад, вперед – назад…
Боль медленно уходила, и несчастная осмелилась искоса, через плечо глянуть на своего мучителя: свободной рукой Игнат Семеныч заканчивал развязывать удерживающий портки пояс.
- Ай, хороша, хороша девка! – испещренное морщинами лицо старика гадостно растянулось в сладострастной улыбке, открывая испуганной жертве неожиданно ровный ряд блестяще белых зубов. Нет, не зубов – клыков! Длинных изогнутых клыков!