Комплекс Электры

Чмокаем друг дружку в щечки и отправляемся на кухню. Я облазила весь Интернет в поисках изысканных рецептов, которыми могла удивить Надюху. Вкусно покушать она всегда любила. Но кулинарного таланта от мамы я не унаследовала. Пришлось пойти по проторенной дорожке и заказать ужин из ресторан.

Надюха за обе щеки уминает салат-коктейль из морепродуктов, баранину с овощами, шашлыки из палтуса на гриле и не перестает болтать. Я узнаю обо всех ее приключениях за неполные полгода, что мы не виделись. Личная жизнь подруги по-прежнемубьет ключом, в отличие от моей. От этой мысли становится неожиданно грустно, но я быстро беру себя в руки. У меня еще все впереди.

НаконецНадюха отваливается от стола, погладив себя по округлившемуся животику. Вот ведь фигура! Что не съест, все переварит без следа.

— Да уж, — сыто произносит она, — Новиков, как всегда, великолепен. Давненько я в его ресторанчике не бывала. Надо как-нибудь зайти.

Да... тонко она дает мне понять, что узнала кухню Новикова.

— Ну, что, пошли, подруга, — весело зовет она, — поглядим, чего там тебе досталось от любящего папочки в наследство.

— Тю на тебя, Надька. Почему в наследство? Он еще живой.

— А, да, точно. Чего-то меня переклинило. Но все равно пойдем.

Я услужливо распахиваю перед ней дверь в пустую комнату, которую хотела оборудовать под спортзал:

— Входите, сударыня.

Посреди комнаты одиноким айсбергом торчит компьютер, где я уже успела извлечь из архива программу бухгалтерии.

— Так, подружка, — она разворачивается ко мне, — марш в магазин. Мартини «Экстра Драй». Говорю буквально по слогам «Э-кстра Драй». И оливки, черт вас всех возьми, а не маслины. Ты же знаешь, я постоянно на диете. И не беспокоить меня до утра.

Просыпаюсь на следующее утро, сладко потягиваюсь на постели. Рука наталкивается на препятствие. Протерев глаза, пристально смотрю на того, кто лежит рядом. Это Надюха. Черт меня подери, я слишком буквально поняла ее фразу: «Не беспокоить меня до утра». И даже не озаботилась спальным местом для подруги. Бедняге пришлось ютиться на крашке моей кровати. И не важно, что кровать огромная. Надеюсь, я хоть не кончала во сне. А то было бы стыдно.

Тихонько поднявшись с постели, иду на кухню готовить завтрак. Вот мамины сырные гренки жарить я научилась, что и делаю сейчас с огромным удовольствием. С еще большим удовольствием я представляю, что в комнате спит не Надька, а мой зеленоглазый избранник. Как будто именно ему я сейчас делаю ароматные сырные гренки и варю свежий кофе.

— Тебе мужика надо, — доносится с порога, — ты полночи ко мне приставала. Нет, я не против, если что. Ты только скажи.

Растерянно оборачиваюсь с лопаткой в руках. На пороге кухни стоит растрепанная Надюха и задумчиво почесывает живот.

— Ладно, шучу, — говорит она, видя мое недоумение, — что у нас на завтрак? О, знаменитые сырные гренки. Накладывай, и побольше. И кофе тоже не жалей.

Уминая завтрак, Надежда отчитывается о проведенной работе.

— Ну, что я могу тебе сказать, подруга, пока еще ты не банкрот, Но... , — останавливает она мой радостный порыв, — но ты уже бодро вступила на финишную прямую к банкротству. Помнится, ты говорила, что удивилась количеству неславянских лиц в магазине. Так вот, дорогая, по документам о начислении заработной платы в твоем магазине числится ровно десять процентов сотрудников — эмигрантов. Норма, предусмотренная законодательством.

— Как же так? — спрашиваю я. — Да их там полно. Рубщики мяса, холодный и горячий цеха. Там сплошь азиаты.

— По документам, в холодном цехе работает всего одна кореянка. Остальные — граждане Российской Федерации. Ты сколько там видела корейцев?

— Да я даже не упомню. Они так и мелькали передо мной. Они же все на одно лицо.

— Угумс. Классика жанра. По зарплатным ведомостям проведены братья, сестры, мамы, тети. А на самом деле работают эмигранты. Я не знаю, получают ли эти «мертвые души» зарплату, либо работают за пенсионные отчисления. Но на самом деле приезжим платят раза в три меньше, чем проходит по ведомости.

— А куда же смотрит миграционная служба? — беспомощно спрашиваю я

— Ну, дорогая, ты как не в этой стране родилась, — припечатывает подруга, — куда — куда смотрит. Да туда же, куда все смотрят. Тебе в карман.