Вздохнув, мы встали и пошли собирать вещи.

«Дикари» (мы не заметили, как они проснулись и вышли) — «дикари» тоже разбирали палатки. sexytales Я подошел к Серому.

— Сматываемся, — сказал он мне. — Море некупабельное. Да и Пойдет канитель, нагрянут менты, начнут выяснять, кто и что Эта блядь хоть и сука, но все-таки наш. Мы не сдадим его. Я, как увижу, вышибу ему все мозги, но это другая опера. Уходим от греха подальше

Я смотрел на него, боясь сказать о том, что видел: лиловая опухоль, зиявшая у него на плече, побледнела, став почти незаметной.

Через два часа в ряду палаток, стоявших у моря, зияла прореха, а к поселку шел длинный караван «дикарей», груженых рюкзаками.

***

Мы обосновались за мысом, в пяти километрах от того места.

Здесь все было точно так же — глинистый обрыв, море, песок, запах полыни и йода. Не было только Марьки. И еще — мой радикулит, резавший мне суставы при каждом повороте, куда-то делся, и я чувствовал себя ловким и гибким, как десять лет назад.

Три дня прошли молчаливо и монотонно. Вокруг были такие же «дикари», как и там: они жгли такие же костры, бренчали на тех же гитарах и орали про ту же осень, которая вечно права.

Мы с Юлей часами лежали на песке, глядя на облака, купались, жестоко трахались и почти ни с кем не говорили. Юля как-то сразу, за один день стала глянцево-ореховой — почти как Марька. Может быть, поэтому, а может быть, и по какой-то другой причине щербинки на ее лице, из-за которых она так переживала, исчезли, будто их и не было.

Волосы ее так же мгновенно выгорели, растратив всю рыжину, распушились и стали светлее кожи, будто их высветлили перекисью. Юля превратилась из девочки-спички в девочку-одуванчик. Она перестала стесняться чего-либо и валялась голышом на песке, подставив солнцу загорелую пизду. «Дикари» с завистью косились туда, а я благодарно вливал в нее литры семени

В день нашего отъезда я проснулся раньше Юли.

Большущее искристое солнце поднялось над морем на полпальца. Я прошел к «дикарям», столпившимся у берега, чтобы попросить мыла

Остановился. Застыл.

И рванул обратно в палатку.

— Ёжик! Ёжик! Проснись! — орал я, расталкивая голую бронзовую Юлю, свернувшуюся калачиком.

— Что такое? — сонно мычала Юля.

— Иди сюда! Скорей!

Я вытащил ее из палатки за руку, как непослушного ребенка. Юля ползла за мной, едва поднимая ноги но вдруг охнула — и рванула вперед.

Навстречу «дикарям» из волн выходила обнаженная девушка. В ее длинных волосах, светящихся против солнца, блестели хлопья морской пены.

— Ты кто? — спрашивали у нее.

— Марькаааа! — крикнула Юля, подбегая к ней. — Марьк! Ты с тобой все хорошо?

Она хотела обнять Марьку, но почему-то застыла в полуметре от нее.

Марька смотрела на Юлю своим ровным, счастливым взглядом, улыбаясь ей так же, как и дикарям. На ее животе — там, где четыре дня назад была страшная рана — белел едва заметный шрам.

«Она, что, не узнает нас?», подумал я, и почему-то похолодел.

  • Страницы:
  • 1
  • ...
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10