Медкомиссия

Эту историю мне прислал в 1990 году тогда житель Нью-Йорка Ильюша Л. Действие происходит в советское время, году в 88 как я могу подсчитать (Ильюша говорил, что написал ее по свежим впечатлениям, а потом "развивал". В этой истории он и есть "Владик"). По словам автора, он был поражен не только полной беспомощностью, когда его, голенького, осматривал и ощупывал молодой парень-хирург с пылающим румянцем щеками. Он ясно раскусил за этим румянцем бурю страстей. Он рассказал мне это в письме, я в шутку предложил описать, и Ильюша сначала прислал главу про Владика, а потом, войдя во вкус, решил создать суперэротическую новеллу, где есть и ангелы, и черти, насилие и чистота, и где всем - за исключением расказчика - не больше 18 лет. А рассказчику, как вы теперь знаете, было 20. И он был очень темпераментный парень. (Как тебе живется в LA, мой гибкий нежный друг с волосами цвета льна?)

Парни! Уж два года как я кончил мединститут, и признаюсь вам честно: я обожаю эту работу и всегда с готовностью вызываюсь выполнять ее. Я имею в виду армейскую медкомиссию в любом ее виде - будь то отбор новобранцев в военное училище, осмотр призывников, и особенно медосмотр допризывников. Многим не нравится, а по мне - так вот это ТО самое! Нежные мальчики на любой вкус, уфф. Представьте, сто шестнадцатилетних мальчиков в день! Каково? По пять минут на одного. И каждый будет стоять передо мной совершенно голый, и я, лениво протягивая руку, буду спокойно, и главное - не спеша - ощупывать их половые органы, а если захочу - то и их заднее отверстие. Я, право, чувствую себя их властелином на те несколько минут, что они проводят в моем кабинете. Ну, положим, не совсем властелином - иначе я засовывал бы им в попку не палец, а свой толстый упругий и томно сочащийся в штанах хуй. Разумеется, - к их великому изумленио: мало кто из них догадывается в этом возрасте, что парни могут ебаться друг с другом. Просовывать член в тугую хорошенько смазанную дырочку между ягодиц, удерживая стонущего от первой боли и новых ощущений мальчика, предварительно задроченного до синих мурашек! И затем ебать, насаживая на горячий хуй, до глухого ора, когда из обоих членов - моего, загнанного в его попку, и его, торчащего и болтающегося из стороны в сторону, не брызнет густая сперма...

Мечты, мечты... Но все же приятно сознавать, что за дверью стоят все новые и новые хлопцы, хрипло посмеиваясь в ожидании своей очереди. Они наверняка знают, что здесь их основательно "пощупают", и потому, храбро томясь, жадно прислушиваются к звукам из моего кабинета. А здесь как раз царит тишина.

Вот он входит, очередной мальчик, нервно подтягивая трусы. Как раз их-то придется стягивать. Хорош, в самом соку, крепкое упругое тело, еще не обросшее мышцами взрослого мужчины. Здоровается и протягивает свою карту. Так, посмотрим... Владислав. Ну что ж, Владик, поиграем-ка с тобой всласть.

Говорю ему спокойным и тихим голосом: "Сними трусы и подойди сюда." Уже смутился. Отвел взгляд и как-то нерешительно приспустил трусы, открыв моему любопытному взору свою спелую гроздь. Я с радостью обнаружил под его толстым, слегка набухшим членом низко свисающие в мошонке крупные яички. Такие ощупывать просто одно удовольствие. Перебирать эти твердые шарики, плавающие в мошонке. Он еще стоит, нерешительно придерживая трусы, словно намеренно демонстрируя мне свое богатство. Думает, поди, что вот показал - и все тут. Ан нет!

Я говорю ему снова (и ведь почти каждый раз так): "Сними их совсем и положи на стул. А сам подойди ко мне."

Так, наконец-то он нагибается и стягивает их с ног. Красивое тело. Высокий, стройный, тонкая талия... Талия - гениталии. Что ж, посмотрим его гениталии. Подходит. Кладу ладонь на его ягодицу, ощущая ее упругую гладкую твердь, и придвигаю его поближе. Он старается не смотреть на меня. Молодец, мне же лучше. Другой рукой подхватываю его мошонку и запускаю пальцы поглубже между яичек. Они раздвигаются, и я теперь могу нащупать его семенные канатики. Вот они. Мальчик дергается и, желая отпрянуть, выгибает попку назад. Это нормальная реакция, если вас берут за яйца. Слегка шлепаю его по ягодице и тихо говорю: "Ну, ну, потерпи маленько." Это их всегда успокаивает. Теперь он, услада глаз моих, замер, уставившись в потолок, и я могу всласть потешиться его семенниками. Отлично развитые толстенькие яички плавают в моей ладони. Сквозь тонкую кожу мошонки мои пальцы ощупывают их гладкую поверхность, подбираясь вверх, туда, где прикрепляются к ним семенные канатики. Конечно, здесь он гулко охает и снова пытается отпрянуть.

"Ничего-ничего",- говорю я, придерживая его за ягодицу. Мошонка четко реагирует...

Эк размечтался, того и гляди, из самого сейчас потечет. Что и случалось неоднократно, особенно при виде их растянутых ягодиц. Ладно. Быстро раздвигаю пальцами дырочку на его головке, и, натянув (с усилием, чтобы его пробрало) крайнюю плоть назад на внушительный гарпун его члена, отпускаю. Его хуй тяжело торчит. Паренек совсем скис от стыда. Но спектакль продолжается. Я приказываю ему встать на коврик, что лежит на полу в пяти шагах от меня, - поднять руки за голову (так рельефней проявляются мышцы груди), раздвинув ноги на уровень плеч, и сделать десять глубоких резких приседаний. Стараясь поскорее избавиться от всей этой процедуры, мальчик начинает старательно выполнять приказание, и сразу обнаруживает, что его свободно болтающийся член от всего этого быстро поднимается и грозно встает почти в вертикальном положении. О, услада моих глаз! А крайняя плоть самопроизвольно соскальзывает с выпирающей толстой головки, словно помнит мой урок. Теперь я могу спокойно, а главное невозмутимо наслаждаться зрелищем предельно возбужденного и к тому же так трогательно сгорающего от стыда юноши. Я сухо отдаю приказы: повернись боком; теперь спиной (ну, попкой его я еще займусь вслед за этим - экие у него там батончики!). Так, теперь лицом ко мне, руки в стороны (все это называется проверкой опорно-двигательных функций).

Замечаю, что его хуй начинает плавно опускаться. Тоже хорошо: не пойдет же он из кабинета с торчащим членом! Теперь тест на плоскостопие: мальчик должен смочить ступни ног на влажном губчатом коврике и потом оставить отпечатки на черной резиновой подстилке.

Подхожу, чтобы посмотреть. Все в порядке. Краем глаза замечаю, что теперь мальчишка прикрывает свой член обеими руками. Ну и ладно, меня теперь интересует совсем другое его место.

Спрашиваю невинным голосом: " Запоры, геморрой бывают?" Удивленно взглянув на меня, отрицательно мотает головой. "Давай-ка проверим. Это быстро", - успокаиваю его. - "Повернись ко мне спиной, нагнись и раздвинь руками ягодицы." - командую я. Бедняжка не ожидал этого.

Неохотно выполняет. Его попка раскрывается перед моим жадным взором. Волосков мало, и все концентрируются вокруг ануса. Чувствую как мой член сочится от желания ебать этого мальчика в эту самую дырочку. Смазать бы его чем-нибудь скользким и медленно вводить ему в попку; мальчик бы стонал и извивался, а я бы держал его за талию и настойчиво вставлял, покуда мои яйца не легли бы на его промежность; а потом начал бы, сначала медленно, но все беспощаднее ебать его, ебать, ебать... И вся его боль улетучилась бы постепенно, и он бы молил меня и упрашивал не останавливаться, и выпячивал бы попку навстречу моему горячему жезлу...

"Нет, нагнись сильнее... Так. Теперь потужься, еще... еще", - его анус раскрывается темной дырочкой, и я вижу - проход свободен. Парень замер и взглянул на меняиз-за плеча. А я в это время натягиваю резиновый напальчник и окунаю его в банку с вазелином. Мальчик понимает, что его ожидает, и почти стонет от отчаяния.

Я кладу свободную руку на его ягодицу, славную, шелковистую и такую тугую на ощупь, и говорю: "Ну-ну, это чуть-чуть неприятно, но совсем не больно. Расслаа-а-абься, расслабься..." - и, не давая ему опомниться, я плавно ввожу палец в его заднее отверстие, оттягивая я годицу другой рукой. Палец легко входит туда, и мальчик упруго выгибается. Они все так - сначала боятся. Я обвожу пальцем тугое кольцо сфинктера (вот что ебать-то сладко!) и, резко всадив вглубь, стараюсь обнаружить предстательнуо железу. Загибаю палец книзу и быстро нащупываю ее. Слегка нажимаю, и чувствую как его сфинктер сжимается, обхватывая мой палец. С сожалением плавно вывожу палец и стягиваю резинку салфеткой.

Мальчик все еще стоит передо мной раком, но его жадный анус мгновенно сжался, освободившись от моего пальчика, и скрылся за кустиком волосков в промежности. Быстро подписываю его карту. Говорю: "Можешь одеваться". Спокойно наблюдаю, как он суетливо натягивает трусы, пару раз промахнувшись ногой. "Позови следующего",- говорю ему в догонку. Слышу как он, скрывшись за дверью, громко кричит: "Следующий!", и потом, сквозь смех остальных, зло добавляет: "В каждую дырку, бля, смотрит!".

Вчера, парни, я не смог сдержаться. Направляясь утром в свой кабинет и проходя через шумную толпу полуобнаженных подростков, я заприметил Его, Того Самого, Одного из Тысячи - высокого гибкого белокурого красавца. Он белозубо смеялся, болтая с приятелями, и жеманно - знает цену своей красоте! - потягивался всем телом. Такие мальчики - украшение любого пляжа.

Короткие трусы обтягивали его выпуклые ягодицы, от одного взгляда на которые мой член начал непроизвольно подниматься. Именно очаровательная юношеская гибкость выгодно отличала его от коренастых грубоватых сверстников. Клубника в миске с малиной. Нужно ли говорить, что, заприметив, я уже ждал его с нетерпением.

Я продолжал осмотр, прикасаясь к обнаженным телам мальчиков, разглядывал и ощупывал их половые органы; их попки раскрывались передо мной, как в калейдоскопе, а я гадал, каков же Он окажется... Но вот дверь отворилась, и, озираясь по сторонам, вошел тот самый светлокудрый красавец. Мой взгляд моментально уловил, как тяжело оттянуты у него между ног в паху трусы. Я встал, взял у него из рук карту и сказал: "Разденься донага", а сам на ватных ногах пошел за ширму. Там я быстро достал свой одеревеневший от желания член и раскатал по нему тонкий латекс презерватива. Быстро запихнув член в брюки, я застегнул халат и вышел, придерживая мое поднявшееся сокровище руками, запущенными в карманы, а хуй пульсировал и дергался от волнения.

Ох! И остолбенел: прямо перед собой я увидел его ослепительно белый, гладкий, безволосый раскрывшийся дивным бутоном зад и бесстыдно (нет, призывно!) розовеющий анус: нагнувшись, мальчишка стягивал трусы, но запутался, и теперь пытался высвободить ноги.

Уловив мое дыхание, он повернул голову и, смутившись, пробормотал: "Я это... я сейчас...". А я - с пересохшим горлом - уставился на его розовую дырочку, почти готовый выпустить заряд семени. Боги мои! Зевсы и Венеры! Да в такой анус вставлять - и рук не надо! Чуть растянуть только! Ммммм.... Собрав все силы, я добрался до своего стола и опустился на него, обретая равновесие...

... У него восхитительная фигура пловца. Тонкая, гибкая, и в то же время упругая. Такие юноши привлекают к себе всеобщее внимание, когда, обнаженные, идут по коридору между душевыми кабинками бассейна: член вяло раскачивается в ритм шагов (шлеп-шлеп), а булочки ягодиц описывают прелестную восьмерку... И ты глядишь на это и невольно думаешь что там, между этими булочками, прячется его тугая вожделенная дырочка, к которой, поди, еще не прикасался не только хуй, но и (ха-ха! допустить трудно) - чей-то настойчивый язык...

Есть, знаете, такая особая категория "школьников", которая словно создана для забав такого сорта. Главное - найти их, опередив конкурентов... Представьте как, нежно и легко, я опрокинул бы его на колени и обхватывая его бесстыдно раскрывшееся тело, растянул бы полушария, прильнул бы в расщелину лицом и нащупал бы языком это сокровище, врата в рай... Я уже почти слышу его изумленные, призывные стоны... размечтался...

Он подходит, по-прежнему прикрываясь руками. Я указываю ему на стул и прошу вытянуть руку - это чтобы измерить кровяное давление. Он садится на край, широко улыбаясь, и волей-неволей открывает усладу глаз моих, свой восхитительный член, оставшийся лежать толстой обмякшей мышцей на его бедре. Вот где надо давление-то мерять!

Она лежит - и - ах! - подрагивает, в ее жилах бьет горячая кровь. Боже, знает ли он как красив, этот светловолосый обладатель бесподобной мышцы любви. Вот, доверчиво глядя на меня, встает. Я протягиваю руку, беру его половые органы и начинаю сладко играть ими. Он сначала, исполненный потешной серьезности, смотрит что это такое там моя рука делает. Но когда член его встает, он смешно закусывает нижнюю губу и поднимает глаза к потолку.