Наказание

Сегодня суббота. Классический день для порки. Значит, вечером мне предстоит расплачиваться за все прегрешения, накопленные за неделю. Любимый строг, но справедлив, а сегодня мне предстоит признаться в своей нерадивости. Дело в том, что на работе меня направили на курсы повышения квалификации, я училась хорошо, но в связи с праздниками пару раз прогуляла и завалила зачет. Поэтому получу сегодня по первое число, честно сказать, сердце уже заранее уходит в пятки куда-то. Вот поворачивается ключ в замке: здравствуй, любимый!

- Ну что, рассказывая, моя дорогая, какие у тебя грехи за неделю.

Я рассказываю о своем провале, он мрачнеет: что ж ты меня так опозорила? Придется тебя очень жестко наказать.

- Да, любимый, я понимаю, что виновата, я соглашусь с любым наказанием, которое ты мне назначишь, - губы дрожат, я стараюсь произнести это как можно быстрее. Пусть накажет очень строго и больно, лишь бы собственноручно. Как-то раз он был так сердит, что не стал пороть меня сам, а поручил это сделать двум своим друзьям.

Мне было ужасно стыдно раздеваться перед ними, а потом еще и нестерпимо больно, хотя пороли они слабее, чем он обычно, но от любимой руки и боль совсем другая. А потом он сказал, что дарит им на вечер мою попу. Только ребята захотели двойного проникновения. Он разрешил и это: мне было больно, стыдно, унизительно, я плакала навзрыд, зажатая между двумя молодыми мощными телами. Тут уж он меня простил и пожалел, подошел, посмотрел в мои заплаканные глаза и взял меня за руку.От сознания того, что любимый на меня больше не сердится, я расслабилась и под конец даже получила удовольствия. Но сейчас об удовольствии не будет и речи, а будет, скорее всего, очень больно.

Я быстренько разделась, зная, что длительная подготовка к порке может только усилить его гнев, и встала на колени, прижавшись грудью к полу, задрав попу вверх и раздвинув ноги. Он взял из шкафа специальный толстый ремень, кожаную плеть, ротанговую розгу, веревку, потом принес из ванной, где всегда стоит ведро с березовыми и ивовыми розгами, два пучка мокрых прутьев. Я с ужасом смотрела на эти приготовления. Потом он мастерским узлом завязал веревку у меня на запястьях, чтобы не пыталась прикрыть попу.

Встал поближе, зажав мою талию между ног, и замахнулся ремнем. Я выдохнула, боль первого удара всегда сильнее, чем ожидаешь. Он, как всегда, порол размеренно, широко замахиваясь, придерживая ремень на покрасневших горячих ягодицах, задевая бедра, особенно чувствительную внутреннюю часть бедра, где-то на пятнадцатом ударе я, постанывая, попыталась от боли свести ноги вместе, но услышала резкий окрик: раздвинь ноги, кто тебе разрешил изменить позицию?

Я старательно и широко развела колени и в наказание получила несколько ошеломляющих ударов ремня между ног, прямо по губкам. Взвыв от боли, плотнее прижалась к полу, вцепившись руками в коврик: только бы не сдвинуть ноги еще раз, тогда уж точно мало не покажется.

Попа горела, казалось, что больше мне уже не выдержать, а он все лупил и лупил, приговаривая: будешь знать, как прогуливать.

Наконец любимый остановился и отбросил ремень в сторону, тяжело дыша, я старалась воспользоваться передышкой и немного отдохнуть от боли, прекрасно зная, что это только начало.

- Встань и подойди к креслу!

Я неловко поднялась со связанными и руками и подошла к мягкому креслу с высокой спинкой и деревянными подлокотниками, перегнулась через него.

Любимый развязал мои руки, чтобы тут же привязать их к подлокотникам, ноги прочно примотал к ножкам кресла. Кожа на попе натянулась, попка еще не отошла от предыдущей порки, губки между ног распухли и тоже горели. Любимый взял в руки ротанговую розгу и стоял, откровенно любуясь открывшимся видом.

- У тебя очень красивая киска, если ее выпороть, улыбаясь, сказал он, - пухлая, похожа на мини-попку. Надо почаще ее драть, будет еще пухлее.

Я вздохнула и сразу же судорожно выдохнула, почувствовав, как обожгла мою попу сердитая розга. Она, казалось, была сделана не из ротанга, который собственно является лианой, а из раскаленного металла. Еще один ожог, еще: Вскрик, еще вскрик: любимый, прости меня, я больше никогда не буду.

Почему я всегда это кричу во время порки? Знаю ведь, что все равно не остановится, что розог будет ровно 25, а если плохо вести себя во время порки, например, ругнуться нецензурно, то можно еще и добавки огрести. Один раз таким образом еще 25 огребла.

На десятом ударе захожусь рыданиями, отбросив всякий стыд и первоначальное намерение стойко держаться, какая уж там стойкость, когда раз за разом задницу просто жжет ужасный прут.

Любимый улыбается: ну что такое, дорогая, ревешь, как маленькая девочка?

- Больно! - глотаю слезы.

- Ну, ты уже не маленькая, чтобы так орать, 5 штрафных за такую распущенность. Во время штрафных кричать нельзя, иначе не засчитывается, собираю волю в кулак, начинаю размеренно дышать, чтобы вытерпеть молча эти проклятые штрафные.

- Раз!

Искры из глаз! Аж прямо в рифму получилось, но мне не до поэзии. Надо подготовиться ко второму удару.

- Два!

С шумом выдыхаю воздух, кажется, удалось продержаться уже два удара. Осталось всего три.

На третий стискиваю зубы до хруста. Опять выдох.