- Не переживай, вы обе будете в полном порядке, - успокоил я.
Мы вернулись в спальню и с жалостью увидели, как наша малышка лежит на животике, уткнувшись головой глубоко в подушку в одних сбитых между ягодичек трусиках, вжавши грудки в подставленные ладошки, и горько плачет.
Я нежно погладил ее по спинке, лопаточкам, вздрагивающим плечикам:
- Чего ты испугалась, лапочка, мы не сделаем тебе ничего дурного.
- Я не хочу, чтобы ты видел все. Это мое, я даже маме не хочу это показывать.
- Ну, хорошо, - я сделал попытку договориться, - Что бы ты хотела взамен?
Мои слова произвели на девочку магическое действие. Она сразу перестала всхлипывать и повернула ко мне чуть опухшее личико. Слегка поколебавшись, она испуганно выпалила:
- Хочу держать его в руках и смотреть, как он истекает.
От неожиданности я представил себе это настолько явно, что тот, о ком шла речь, едва не поторопился и едва не лишил юное создание желанного зрелища.
- Сделаем проще, - решил объединить я в одном удовольствия для всех, - я позволю вам с мамой как следует связать меня, а там делайте со мной все, что сможете. Но учтите - я буду сопротивляться.
Обе проказницы настолько загорелись этой идеей, что тут же с визгом бросились обнимать меня.
- Стоп-стоп-стоп, - напомнил я, - мы еще не выполнили одно маленькое предварительное условие.
Девчонка тут же притихла, разрумянилась и непроизвольно сжала ножки. Зато мама стала очень деловитой:
- Давай, солнышко, не лишай нас обеих такого удовольствия.
- Ну, хорошо, - сказала Леночка, - только, чтобы я успокоилась и далась до конца, сначала поласкайте мои грудки.
С этими словами юная красавица опрокинулась навзничь и широко раскинула руки. Мы с мамочкой переглянулись и, молчаливо поделив между собой правую и левую прелести, окунулись кончиками пальцев, а потом и носами в душистую, по-детски сладковатую плоть. Оказалось, что слегка намечающиеся розовенькие Ленкины сосочки едва ли не самая чувствительная зона формирующегося тела. Во всяком случае, ребенок стонал и трепетал в объятиях наших пальцев и губ так, что мы уже начали опасаться за ее детский рассудок.
- Ну, все, все, хватит, - сказала, наконец, мамочка и принялась налаживать большую настольную лампу как раз напротив истомно вытянутых стройных ножек.
Увидев подобные приготовления, Леночка снова забилась мелкой дрожью, завела глазки и принялась причитать:
- Ой, мамочка, спаси, ой, мамочка, вы что - и трусики сейчас будете снимать? Ой, мамочка, мне срамно, можно я не буду раздвигать ножки?
Не обращая внимания на дочкины заклинания, мама закончила свои приготовления, включила лампу, отрегулировала свет так, чтобы он падал в нужное место, и деловито спустила трусишки вдоль бьющихся друг о дружку бледных ножек.
- Киска, а у тебя уже солидный пушок, - заметила она, - завтра будем учиться делать прическу.
Я запустил свои пальцы в открывшиеся мягкие волосики и успокаивающе положил ладонь на разволновавшийся девочкин лобок:
- Откройся нам, лапонька, - и... ты знаешь, кто тебя ждет.
Леночка слегка помедлила, потом зашептала:
- Ой, стыдно, как стыдно! - и повела... повела свои коленочки потихоньку в стороны. Слипшиеся от уже давно истекающего нектара нежные лепестки медленно разошлись, и мы увидели все - все, что так прячут бедные девушки, все, что наша Леночка так не хотела открывать нашим взорам.