Наваждение

- Ну что, сучка, пойдем на прогулку?

Она сидела на сидении, сжавшись в комочек. Пришлось вразумить ее парой пощечин, после чего она зашевелилась и позволила вывести себя наружу.

- К ноге, сучка! – строго приказал я.

Она заторможено встала на четвереньки и прижалась к моей штанине. Я пристегнул поводок к ее ошейнику и потянул за собой. От машины она отходила с явной неохотой, но все же подчинилась и смешно засеменила рядом. Так мы неспешно прошлись метров двадцать, потом вернулись.

Я с удовольствием потянулся, покрутил торс туда-сюда, с наслаждением слушая хруст позвонков. Сучка покорно стояла рядом, прижимаясь к моей ноге и сгорбившись, как будто старалась стать еще ниже.

- Ну что, сучка, займемся твоей дрессировкой? – сказал я отстегивая поводок от ошейника. – Она вскинула на меня свои бездонные глазищи с удивлением.

- Неужели ты не знаешь как дрессируют сучек? – делано удивился я, подбирая с земли небольшую ветку и обламывая с нее мелкие сучья. Все очень просто – апорт! – и зашвырнул ветку в кусты.

Она несколько заторможено проводила ее глазами и только после того как я от души вытянул ее поводком поперек спины на четвереньках бросилась за ней.

- Хорошая девочка, хорошая… - поощрительно погладил ее по голове я, забрал палку и снова кинул подальше.

После третьего раза эта забава мне наскучила, и я решил поменять правила игры, зашвырнув палку в заросли крапивы. Сучка закусила губу и несколько секунд колебалась, впрочем, я не успел снова взяться за поводок, когда она решительно устремилась туда, и шипя от боли начала поиски закатившейся куда-то палки. Когда она выбралась из кустов, то напоминала вареного рака – кожа покраснела, особенно на ногах и руках.

- Ты смотри, а ведь я научил тебя покорности. – удовлетворенно заметил я, отшвыривая палку в сторону.

Она никак не отреагировала, сидя на четвереньках и, тяжело дыша, устало опустила голову.

- Да, кстати, совсем забыл! – я снова пристегнул поводок к ее ошейнику и повел за собой. – Ты же забыла сделать одно дело, ради которого сучек сюда, собственно и приводят!

Она кинула на меня быстрый, полный ужаса взгляд. Я рассмеялся:

- Ты что подумала, дурочка? Что я заставлю тебя спариваться с псом?

Она облегченно выдохнула. Я покачал головой и мягко сказал:

- Сучек приводят сюда, чтобы они сделали свои дела! Вон, то деревце подойдет – пойди, пометь его.

Она вдруг замерла и густо покраснела. Что-то пробормотала.

- Что ты сказала, не слышу?

- Можно я не буду делать этого, хозяин? – упрямо глядя на меня исподлобья сказала она громче.

Опять двадцать пять! Я разочарованно вздохнул, пожал плечами и взялся за поводок. Свистнул рассекаемый воздух, и на темной коже появилась красная полоска. Потребовалось десять таких полосок, чтобы она сдалась и, всхлипывая, пробормотав: «Я все сделаю, хозяин» на четвереньках засеменила к намеченному дереву.

Я удивленно покачал головой – узкая, тонкая полоска кожи причиняет нешуточную боль. А ведь она не задумываясь бросилась в заросли крапивы, но не на шутку заупрямилась помочиться у меня на виду. Что это – комплекс?

Тем временем она сделала свое дело и, на четвереньках подойдя ко мне, уткнулась лицом в мои довольно пыльные ботинки.

- Хозяин, пожалуйста, снизойдите до своей рабыни. – всхлипывая и покрывая поцелуями ботинки взмолилась она. – Прошу вас, дайте мне кончить! Пожалуйста! Я уже не могу сдерживаться!

Я хмыкнул и, нагнувшись, сунул пальцы в тугую, истекающую соками пещерку. Простое это движение вызвало низкий горловой стон и судорожное сокращение влагалища. Я отдернул руку, вызвав у сучки разочарованный полустон-полувсхлип.