Неумершая любовь

— Ну да, видишь дубинки у меня в руках нет. Она там, в твоей сладкой пиздёночке. Я лишь хотел ещё доставить тебе удовольствие, пошевелить туда-сюда...
— НЕТ! О, нет, не может быть! Скажи что оно не во мне?
— В тебе, милая, в тебе.
— Но как же я? Я ведь знаю, я узкая там. Как же ты смог?
— Ну, это было нелегко. Особенно учитывая, как ты сопротивлялась. Но, в общем, всё прошло довольно удачно. Такой размер... слушай, мне не терпится доставить тебе удовольствие. Ну, давай, я тебе там подвигаю, а?
— Какое к чёрту удовольствие? Я чувствую себя растянутой как... как, наверное, чувствуют себя беременные. Слушай, надо вынуть это оттуда. У меня могут пойти растяжки по животу, как у рожавших женщин. Я буду некрасивая, ты меня разлюбишь.
Ему не хотелось прерывать удовольствие. Но и слишком сильно расстраивать её ему то же не хотелось. В конце концов, она так старалась ему угодить. Она заслужила небольшое снисхождение. А в следующий раз они продвинуться дальше.
— Ладно, можешь вытащить, — разрешил он.
— Ты точно не будешь на меня обижаться?
— Ну что ты! Просто в следующий раз я тебя накажу. Согласна?
— Конечно, конечно согласна! — радостно закивала она: — Только давай сейчас вытащим.
— Ну вытаскивай. Я же уже разрешил.
— Не могу, — ответила она: — Не получается. Я тяну вверх, а надо вниз. Ты потяни её из меня, хорошо?
Он потянул.
— Ой-ей-ей! — завопила она: — Осторожнее, пожалуйста.
— Ты чего?
— Больно же.
— Ты вынесла только что такую боль! А теперь... ведь вынимать легче. Ну, давай я потяну...
— Нет! Не надо! Ох, милый, дай я немножко отдохну, хорошо?
— Я думаю, — сказал он, поразмыслив: — Дело не в усталости. Ты была возбуждена, пиздёночка была приоткрыта, вот мне и удалось в тебя вогнать эту штуковину. Тебе надо снова возбудиться, и она сама выскочит.
— Да, ты так считаешь? — переспросила женщина, разглядывая рукоятку торчащей у неё из пизды деревяной кегли.
— Ну конечно! Ну, как тебя возбуждать? Снова лупить?
— Милый, — взмолилась истерзанная красавица.
— Ну хорошо, хорошо. Давай тогда я тебя полижу там?
— О, это было бы замечательно. Ты меня так редко там ласкаешь.
— Да ты сама не даёшься.
— А как я дамся, если ты меня всё время лупишь?
— Что, бунт! А ну заткни свою пасть, сучка!
— Если только твоим хуем, кобелёк!
— Идёт! Запихну и буду тебя ласкать в своё удовольствие. Открой ротик, девочка.
Он снова расположился над ней, его орган навис над приоткрытыми губами и — погрузился в них. Он припал к её телу, обнял её бёдра и прильнул губами к её бутону страсти. Вот только бутон был истерзан, и потому, вместо стона сладострастия, женщина испустила стон боли — и тут же мужское достоинство погрузилось прямо в её глотку, да на всю свою длину.
Она не сопротивлялась. Воздуха не хватало, дышать она не могла, а боль в промежности грозила скрутить её новым спазмом. Но она лишь нежнее обняла своего мучителя. Вскоре сознание затуманилось и ей стало хорошо. Она чувствовала его ласки — но как-то отрешённо. Напрягшийся хуй, напрочь перекрыл ей поток воздуха, но больше это не вызывало проблем. Нет, напротив, она уже поймала удовольствие от столь грязного обладания собой. Она снова чувствовала себя принадлежащей ему и готова была умереть здесь под ним, ради того, чтобы испытать это чудесное ощущение ещё глубже. Хотя, куда уже глубже, когда залупа упирается чуть ли не в желудок, а снизу туда же бьёт дубинка, вращаемая руками её жестокого любовника?
Среди моря накатившего на неё безразличия к своему телу, она не заметила, как насильник прервал свои ласки, и позвонил в колокольчик. По каменным плитам простучали каблучки.
— Мне горячий чай, чтоб прям кипяток был. И нож со стола в моём кабинете. Да, и поинтересуйся там, у госпожи, вдруг ей то же что-то требуется.
Перед её затуманенным взором возникла девичья фигура. Главным образом ноги. Прелестные ножки, увенчанные изящными туфельками, обошедшимися в немалую сумму — но их служанка должна была выглядеть! Поэтому на туфельки супруги не поскупились. Она опустила глаза вниз. Естественно опустила — ведь голова-то её была запрокинута и весь мир перед ней висел вверх ногами. И ей всё казалось нереальным и эта нереальность лишь усиливала её ощущения. А там, куда она смотрела, ножки скрывались под передником. Взгляд проскользил ещё ниже и упёрся в кокетливо повязанный платочек, легкомысленно прикрывавший притягательные округлости. Ещё ниже посмотреть было затруднительно, но она знала что увидит там — лицо девушки, увенчанное подобающим для служанки головным убором. Более на девушке не было одето ничего. Супруги не скупились на одежду для своей прислуги, но более шикарного вида телу девицы не смогла бы придать никакая одежда. Она и так была самим совершенством чистоты. А ещё — испуганной деревенской девчонкой, впервые видевшей игру супругов в таких деталях и так близко.
— Ну, что стоишь? — послышался мужской голос
— Но, я... Но как? Она же...
— Ну что там? — с деланным недовольством отозвался мужчина.
— Но она... её рот. Он занят... она же не может так говорить?
— Ну и что? — возразил мужчина: — Меня не волнует что там за проблемы. Но если я сказал тебе поинтересоваться, ты должна это сделать невзирая ни на что. Это приказ. И за это я плачу тебе жалование.
— Да, господин, извините, — девушка присела в реверансе, и обратилась уже к женщине: — Мадам, я могу быть Вам чем-то полезна?
Женщина подумала: "Конечно можешь, если возьмёшь этот хуй в свой ротик — а я бы пока отдохнула немного"
Подумала, но не сказала. Ведь её рот был прочно занят.
— Ну?! — ещё раз переспросил мужчина.
— Но она не может ответить? — попыталась объяснить служанка. Бедная неиспорченная девочка всё принимала за чистую монету.
— Меня не волнует, может или не может! — сказал мужчина и ударил кулаком по... по тому, по чему попал. Боль отозвалась во всём животе и из заткнутого членом горла вырвался стон: — Если я велел спросить, ты спрашиваешь. Если тебе не отвечают — стало быть, ничего и не требуется. А раз так, то нечего зря время терять. Я то ведь жду. Быстро мой чай и нож.
Каблучки застучали быстро-быстро. А любовник вдруг нежно прильнул к ней там, внизу. Он ласкал её, а она чувствовала себя нанизанной с двух сторон. Или в обе дырки. Она сейчас готова была быть для него ДЫРКОЙ. Или набором из 3 дырок. Как он пожелает.
И её уже почти возмущало, что он вдруг стал так нежен с ней. Так аккуратен. Так бережно прикасается и ласкает — когда самое время просто использовать. Она только тело, предназначенное для его удовлетворения, и он не должен проявлять к ней ни малейшего снисхождения.
— Господин, — раздался девичий голосок: — Вот, я принесла всё, что Вы просили.
— А! — он оторвался от её пизды и уселся, да так, что продвинул хуй ещё глубже, хотя за миг до этого она была уверена что дальше некуда: — Так, давай сюда. Да не всё разом. А вот, сперва нож... И куда бы мне его засунуть? Да, вот сюда воткну, — и он воткнул его прямо перед собой в женский живот. Глаза служанки расширились от ужаса, а он не замечая этого, продолжал: — Ну, давай сюда мой чай.