Она не выдерживала пронзительного взгляда его тёмно-синих, глубоких, как омут, глаз. И раньше, когда он смотрел на неё, она чувствовала себя словно раздетой, но теперь его глаза, казалось, проникали в самое сердце и в самые потаённые уголки её существа, перед ним она была, как на ладони. К тому же её охватывало непонятное ощущение тепла, которое будто бы исходило из глаз мужа, оно окутывало её мягкими волнами, хотелось уплыть, отдаться на волю этих волн и не думать ни о чём.
— Почему, ну, почему, ты так решила?! — воскликнул Сергей и, встав, прошёлся по комнате.
— Я не решила, — стараясь говорить твёрдо, отвечала Анна. — Я это чувствую.
— Что? Что ты чувствуешь? — он опять подошёл к ней и посмотрел в лицо.
Анна встала и, отвернувшись, отошла к окну. Она не могла унять, охватившую её дрожь. Сергей терпеливо ждал. Наконец, она тяжело вздохнула и, глядя открыто в его невыносимые глаза, сказала:
— Ты стал холоден... ты... приходишь домой лишь под утро... И... и я совсем тебя не вижу. Уже неделю... Целую неделю, Серёжа! Я сплю без тебя... Твои руки больше не согревают меня, как раньше...
— Да, да. И, заметь, ты спишь, где попало, — на лице Сергея расцвела улыбка, — я, вернувшись, обнаруживаю тебя то в гостиной в кресле у окна, то на диване в своём кабинете.
Анна не верила своим глазам. Он смеялся! Смеялся над ней, над её чувствами! Она открыто призналась ему в своих подозрениях, а он смеётся! Его забавляют её страдания!
— Да, как вы можете, сударь?! — воскликнула она, не сдерживая слёз. — Вы... проводите ночи напролёт в обществе этих... гадких женщин, а потом... потом ещё смеете издеваться надо мной! Я стала вам не нужна, как надоевшая игрушка! Вы... вы — бесчувственный, бессовестный и... и... — сжимая кулачки, она выпалила эти обвинения и, не окончив фразы, кинулась в спальню.
— Аня, Анечка! — Сергей бросился за женой, но она успела захлопнуть дверь.
Из-за дверей донеслись глухие всхлипывающие звуки. Наклонившись к замочной скважине, он увидел, что Анна, упав на колени перед кроватью и опустив на неё голову, дала волю слезам, её плечики сотрясались от рыданий, длинная коса толстой змеёй свивалась у её колен.
— О, Господи! Какой же я кретин! — пробормотал Сергей и в волнении провёл рукою по лицу, искажённому гримасой отчаяния.
Не медля, легко выбил хлипкий замок, оказался возле жены. Она, вздрогнув, испуганно замерла и подняла на него глаза. О! Сколько всего было в этом удивительном взоре — невыразимая боль, отчаяние и даже страх, но вместе с тем непокорная всеподчиняющая сила исходила из её глаз. Казалось, они кричали: «Ты можешь сломать моё тело, разбить его, как фарфор, но мой дух тебе не подвластен!».
«Она боится меня? Неужели она думает, что я могу ударить её?», — с отчаянием подумал Сергей и проговорил хриплым, срывающимся от волнения голосом:
— Анечка, любовь моя, не бойся меня!
Упал перед ней на колени и привлёк к себе. Она, будто в каком-то оцепенении, безвольно опустив руки, не сопротивлялась.
— Сердечко моё, — зашептал Сергей, покрывая поцелуями мокрое от слёз личико, — никогда — слышишь? — никогда я не причиню тебе зла! Я скорее умру сам... Даже если я лишусь рассудка, я не сделаю тебе ничего дурного. Ты — моё счастье, моя любовь, моя жизнь... Я никогда не играл с тобой, и ты напрасно воображаешь себе всякий вздор, — он улыбнулся, с нежностью заглянул в чарующие глаза. — Из всех женщин на свете для меня существует только одна — моя жена, ты, моё сокровище!
Его губы коснулись её уст. Он, покачивая жену на руках, окутывал её теплом своих глаз, укрывал негой, льющейся из них. Его руки завораживали её своими прикосновениями, лёгкими, скользящими и одновременно такими сильными, надёжными как колыбель для младенца. Анна вдруг задрожала, ощутив, что тепло его тёмно-синих глаз проникает к ней внутрь, заполняет собой всё её существо, заставляет трепетать от неодолимого желания принять его в себя и раствориться в нём самой. Сергей понял её без слов, он и сам хотел того же — излить на жену свою любовь, наполнить этим чувством каждый уголок любимого тела, впитать в себя его нежность и страсть, насладиться его красотой.
Скинув одежду и раздев жену, он принялся ласкать её, не пропуская ни вершка восхитительной молочной белизны. Тонкая шейка с пульсирующей жилкой и крошечной родинкой, красивые округлые плечики, грудки-яблочки, наливные, упругие, с вмиг затвердевшими сосочками, точёная талия — кажется, сожми посильнее, может переломиться — попочка, волнующе кругленькая, с атласной кожей, при нажатии упругая, точно щёчка младенца, ножки, с тонкими щиколотками и миниатюрными ступнями, достойные кисти мастера. Сергей не пропустил ничего. Его губы скользили по всем этим прелестям, постепенно приближаясь к самому нежному и желанному месту, которое истекало нектаром. Едва очутившись во владениях дивного «цветка», Сергей стал ласкать его лепестки, играть с ними кончиком языка. Уделил внимание и крошечному «бубенчику» ландыша, из бледно-розового тот сразу стал тёмным, словно наполнился тем огнём, который исходил от губ Сергея. Он шептал какие-то глупые нежности, называя жену сотнями разных ласковых имён, награждая её тысячей невероятных комплиментов, от которых она смущалась едва ли не больше, чем от его смелых ласк. Всецело отдавшись сладкому безумию, Анна то и дело глубоко вздыхала, томно постанывая, иногда в порыве страсти хватала мужа за чёрные непослушные волосы, царапала пальчиками его широкие мускулистые плечи. Вдруг её накрыла невыносимо жаркая волна, подняла, закружила, увлекая к самым небесам. Анна вскрикнула, задрожав, выгнулась, заплакала и со странной гримасой боли и наслаждения воспарила на этой волне.
— Любимый, — прошептали её губы, — я хочу умереть в твоих руках.
Глаза Анны улыбались сквозь слёзы.
— Сердечко моё, — отвечал с улыбкой Сергей, — я не вынесу твоей смерти. Чтобы никому не было обидно, предлагаю умереть в один день.
— Как Пётр и Феврония? — чуть слышно спросила она.
— Как Пётр и Феврония, — улыбнулся Сергей и крепко обнял её.
Ощутив его жар, Анна принялась сама целовать мужа. Его большие, сильные руки, с длинными, гибкими пальцами, привыкшими к эфесу сабли, широкую грудь со шрамом, пересекавшим левое плечо, живот и, наконец, то, что было ниже, что грозило вот-вот взорваться миллионами брызг. Это его место она ласкала с особой нежностью и удовольствием, не только целуя его по всей длине, но и стараясь как можно глубже насадить на него свой маленький ротик. Её косы метались по телу Сергея тёмным водопадом. Ощутив предел своему терпению, Сергей уложил жену головой на подушку, чуть согнув в коленях её ножки, скрестил их щиколотки и, высоко подняв бёдра, упёр себе в грудь маленькие ступни. Её «цветочек» в таком положении охватил его «стебель» особенно плотно. Быстрые, всё ускоряющиеся движения ввергли их в пучину наслаждения. Капельки росы выступили в ложбинке между грудок Анны, его спина и лоб покрылись испариной. Но то был пот радости, которую они вливали друг в друга, улетая к вершинам счастья. Вскоре всё было кончено: последние движения, и «цветок» Анны был напоён медовым эликсиром жизни. А оба влюблённых существа замерли в объятиях друг друга.
Видео
Рассказы