Орел или решка? Часть 1

Голос у Нади был хриплый, - видно было, что она сама испугалась своей идеи. У меня заколотилось сердце.

- А как? - спросила Лена, - нас ведь трое...

- Ну и что? Бросаем монетку: орел - я, решка - вы с Лизой. Если решка - бросаем еще раз: орел - Лена, решка - Лиза...

Все были в шоке от этой идеи, в том числе и я. Сердце отчаянно колотилось. Я понимал: если сейчас остановить их - они моментально послушаются, к ним вернется разум, здравый смысл, стыд... Но я не остановил их: какой-то чертик подталкивал нас к краю, и мы слушались его!

Никто не возражал Наде, все только переглядывались стыдливо, улыбались и нервно хихикали. Надя достала монетку...

Такого напряжения, как в тот момент, я никогда не помню. Решка! Надя отпала. Она как-то странно вздохнула, и передала монетку другим девочкам:

- Кто бросать будет?

- Давайте я брошу. - вызвался я и, не дожидаясь ответа, взял монетку и бросил. Снова решка! Лиза...

Лиза ойкнула, вернее даже - пискнула как-то по-детски. На мгновение воцарилась тишина, сердце только страшно колотилось, - и Надя сказала:

- Ну, Лизка-подлизка... Прощайся с девственностью.

Все посмотрели на меня, а я, чувствуя, что лечу головой в омут, говорю:

- Девочки, вымойте меня. Лизочка, не бойся, будет совсем не больно и очень приятно.

Мы пошли к воде, и девочки стали мыть меня... К кайфу скользящих женских рук прибавился кайф холодной воды на прожаренное тело, кайф удаления гуашевой корки с тела - и кайф неизвестности: "сейчас, сейчас"...

- А... - Лиза мялась, ее удивительно милое личико было совсем пунцовым, - а...

- Презервативы у меня есть, - сказал я. - Не бойся, не залетишь. - Я поймал ее руку и прижал к своему хую. Она часто-часто задышала - я услышал сквозь плеск волн - а в хуй ударила сладкая волна.

- А ты опытный? - преувеличенно придирчиво спросила меня Надя. - Лизка останется жить?

Я кивнул с видом - мол, конечно, о чем там говорить.

- Точно?

- Сейчас увидите - говорю я и думаю: как бы не оплошать. Неудача с моей стороны могла заключаться только в преждевременном оргазме - я был перевозбужден до предела - и в недостаточном удовольствии для Лизы. Я уже твердо решил, что это не игра, что я действительно через 5 минут выебу Лизу, и это будет наш первый секс, а Лена с Надей помогут нам, - и твердо решил применить все мои знания на практике.

Девочки вымыли меня - относительно, конечно, кожа подкрасилась, и я напоминал выцветший плакат, да и девочки были все в разноцветных пятнах, - и мы вышли на берег. Как нарочно, все люди в радиусе 200 метров поуходили, и мы были, по сути, одни на нашем участке.

- А где же мы...?

- А прямо здесь. Лизочка, ложись на спинку.

Лиза нервно хихикала - она сильно трусила. Ее щеки, лоб и ключицы были пунцовыми, как маки. Я тоже отчаянно трусил, но виду не подавал. Лиза, оглянувшись на подруг, села на гальку, я достал презерватив и попросил Лизу одеть его на мой хуй. Лиза никогда не имела дела с этим хитрым устройством, да и я одевал его только пару раз - для особо изощренных видов онанизма. Вначале она хотела одеть его задом наперед; я поправил ее, и она со стыдливым смехом расправила резинку по моему хую, заставив меня изойти сладкой испариной.

Наконец все было готово, я уложил ее на спинку и принялся ласкать и целовать. Сердце колотилось, как сумасшедшее; я не верил, что наконец-то ласкаю девочку, голую прекрасную девочку, отданную в мою власть... Вначале выходило неловко - я стеснялся, да и Лена с Надей, сидящие в полуметре, сковывали меня. Но очень скоро возбуждение пересилило неловкость; кроме того, проснулась щемящая нежность к Лизочке, которая лежала, зажмурившись, вся - в моей власти. И я почувствовал, что "поймал волну": ласкал Лизу от души - просто как милое, любимое существо: обцеловывал ей ушки, глазки, шею, гладил и щекотал кончиками пальцев тело, подбираясь к соскам.

Лаская Лизу, я бормотал: - Какие ушки славные, сладкие у девочки... щечки бархатные... девочка вся шелковая, нежная, девочка-персик... - и через минуту позабыл все на свете, пьяный Лизочкиной прелестью и нежностью, и прижмался к ней, и она поддавалась мне, начиная тоже прижиматься, и выгибаться, и еле слышно постанывать. Глазки ее все время были закрыты, щеки горели. Лизочка вся была терпко-соленая от морской воды...