Осенняя ночь - 2

- И что? – я не понимал, зачем поддерживаю этот разговор.

- Ой, - Ленка оживилась, - меня сначала, Витечка, а потом Колян.

- И что же Колян?

- Он такой жестокий! Настоящий мачо. Уж он со мной не церемонился. Хочешь, расскажу по порядку?

- Расскажи.

- Я пришла, - начала Ленка, а они сразу набросились…

Я смотрел в пьяные глаза моей жены, с расширенными во всю радужку зрачками от томных и сладостных воспоминаний и думал – зачем я слушаю эту женщину, ставшую мне с некоторых пор чужой?

- …и Колян сразу порвал на мне трусики. Я отбивалась, а сама чувствовала, что теку…

Что заставляет меня слушать ее рассказ? Какое щемяще-запретное чувство, доставляющее невыносимую боль, заставляет меня кивать и в нужных местах задавать вопросы?

- … и он меня буквально изнасиловал! Потом еще раз Витька, но с тем уже было не так интересно…

Я смотрел на ее губы – сладкие, полные губки с размазанной помадой и выдел… Да, видел, как обхватывали они толстый член алкаша Витьки, в то время, как ее влагалищем пользовался Колян.

- … я кончила уже несколько раз, но они все не останавливались.

Да, они не останавливались! Еще бы – такая кошечка сама пришла к ним, пьяным забулдыгам, изнывая от желания быть изнасилованной.

- А потом он положил меня на Витьку и вошел в попу! Я как заору! А он говорит: «заткнись, сука» - спокойно так, говорит, а сам продолжает меня насиловать в попку, как тогда… когда… ночью в палатке. Я тогда в первый раз почувствовала от этого удовольствие.

Я слушал, и у меня была эрекция. И Ленка видела, как вздулось одеяло, даже погладила этот бугорок. Она давно поняла, что ее похождения заставляют меня страдать. Но видела так же и мучительное удовольствие в моих глазах и продолжала красочно расписывать сцены животного совокупления с этими кретинами.

- … он все продолжал – долго не мог кончить, а мне казалось, что его член сейчас разорвет меня пополам…

Она была образованной женщиной и конечно знала, что такое мазохизм. Может, она просто стремилась доставить мне удовольствие, моя бедная девочка? Она видела, что я изнемогаю, но не могу – просто не могу попросить ее теперь о ласке. Да она бы и не согласилась.

- … я уже лежала в луже – с меня так натекло! А они…

Может, нужно смириться с такой жизнью? Жена бегает, как последняя шлюха, к соседу – к тому еще приходят друзья: всем хочется на халяву попользоваться развратной кошечкой – а муж слушает ее рассказы, мучается и получает от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Вот только, куда все это может нас завести? В какие дебри унижения, стыда и муки?

- Ой, с меня натекло, пока я тут сидела! – Ленка пьяно засмеялась и, пошатываясь, поплелась в ванную.

После нее на простыне действительно осталось небольшое, липкое пятно. Не знаю, что меня заставило, но я изогнулся и понюхал ЭТО. Запах был резкий, но такой знакомый. Запах спермы, женских выделений и немытых членов. Когда Ленка вышла из душа, я, нюхая пятно, ожесточенно мастурбировал под одеялом. Воистину я был достоин того взгляда, которым она меня одарила! На следующий день, притащившись с работы, уже на площадке я услышал пьяные голоса. Прижал ухо к двери. Да, несомненно, в нашей квартире - пьянка. Они сидели в комнате, за столом, который мы накрываем, только в случае прихода гостей. Собственно, вот они, гости – все тот же Витек, опухший от пьянства, и здоровый лось с недельной щетиной на круглой, наглой морде с выпученными, водянистыми глазами – очевидно, тот самый Колян. Мое появление было встречено общим шумом. Слышалось: «а-а-а, вот и… вот, наконец…», и пьяный Ленкин визг: «муженек пожаловал».

И тут произошло самое страшное – я жалко улыбнулся и подал руку этому бугаю Коляну. Его пожатие было мокрым и небрежным, а в глазах ясно читалось презрение. Меня посадили к столу, налили штрафную… Колян тискал Ленку, сидящую у него на коленях, с самодовольной улыбкой собственника. Как завороженный я смотрел на его лапу, исчезнувшую между ног моей жены. Юбка у Ленки давно задралась и сморщилась где-то на поясе. Трусиков на ней уже не было, а, может, она их теперь и не носила. Они сидели у меня перед глазами, и Ленка нарочно откинула ножку, давая мне возможность видеть, как погружаются в ее лоно пальцы нового любовника. Я смотрел, как загипнотизированный. Пальцы у Коляна были толстые, как сосиски, и, поблескивая от Ленкиного сока, погружались, внутрь ее тела, захватывая малые губки и увлекая их за собой. При каждом вторжении он старался достать до самых глубин, тыкал по несколько раз, уже скрытыми внутри моей жены, пальцами все дальше, и при каждом толчке Ленка издавала протяжный стон. При этом она неотрывно смотрела мне в глаза. Колян разошелся так, что тело Ленки сотрясалось, груди, пока еще прикрытые полупрозрачной тканью блузки, прыгали, как мячики, а сама она стонала громче и чаще. Я чувствовал, что со сейчас случиться две вещи: эякуляция и рвота. Что будет вначале, я не знал, поэтому вскочил и бросился в ванную. Успев вытащить напрягшийся член, сделал несколько движений и задергался в оргазме, который и закончился рвотой. Два часа я просидел в ванной, затем, выскользнул и прокрался в спальню. Ночью меня не тревожили, хотя в соседней комнате веселье продолжалось до утра, и Ленкины крики слышались даже сквозь мой болезненный сон.

Вечно пьяный бугай Колян поселился у нас. Ленка пробормотала что-то о том, как плохо жить в общежитии и этим ограничилась. Теперь они спали на нашей супружеской кровати, а я – в большой комнате на диване. Я смирился с положением жалкого приживалы и покорно бегал за водкой, готовил для них обеды, смеялся пошлым шуткам Коляна. Иногда приходил Витек, и они вместе издевались над телом моей жены, как хотели. Вытворяли все, что подсказывала им извращенная, пьяная фантазия. Я должен был сидеть на диване, подавать им сигареты, подносить огонь и, главное, смотреть на унижения моей жены. Ленка, мне казалось, временами и сама была не рада такому повороту событий. Во всяком случае, когда пьяные друзья били ладошками по ее трясущимся грудям, слушали хлопки и ржали, как дебилы, каковыми они, несомненно, и являлись, Ленка кричала от боли. Кричала, просила прекратить, но вскоре содрогалась мощном оргазме, длившемся до тех пор, пока мужланам не наскучивало это занятие. Тогда они заставляли мою жену отсосать у них по разу и посылали меня за пивом – развалившись на диване, удовлетворенные и сытые. Когда я приходил, нагруженный несколькимидвухлитровыми бутылками, Ленка нередко, уже орала, стиснутая их толстыми, ожиревшими телами – прямо на полу, на ковре, давно пропитавшемся смесью из пролитой водки, натекшей спермы и мочи – они устраивали «бутербродик на закуску». Да, моча, как это не покажется диким, играла большую роль в их сумасшедшей жизни. Бугаи любили устраивать «золотой дождь» прямо посреди комнаты, заставляя плачущую Ленку пить мочу и размазывать ее по телу. Бывало и по-другому. Оба пьяных кретина ложились на пол, а Ленка, еще не полностью потерявшая стыд, мучительно краснея, задирала юбку и, тужась, мочилась на их заплывшие жиром лица. После чего, ползая на четвереньках, слизывала все, что сумела выдавить. Все это, как всегда, заканчивалось многократным минетом. Проглотив сперму, Ленка бежала за тряпкой и пыталась отмыть ковер, который все равно скоро стал издавать удушливый запах. В квартире у нас теперь воняло, как в общественном туалете. Однажды, вечером, придя с работы, я застал дома только Ленку.

- Колян пошел в баню с проститутками. Я у тебя там… деньги взяла… ему нужно было…

- Лена, как же… на что мы теперь будем жить? – я заметил, что в квартире только что закончилась очередная оргия. На столе – как всегда гора посуды, пустые бутылки Ковер - мокрый. Все это нужно было убрать, вымыть, попытаться заглушить запахи.