Маму заинтересовали мои частые посещения этого дома, она проследила мой маршрут, затем навестила профессора. О чем они разговаривали, не знаю. В результате, я однажды застигла ее в его постели.

Александр Никифорович отзывается о ней с восторгом, говорит, что она необычайно чувственная женщина. Безумно обожает секс. Для меня стало новостью, что она обожает не только традиционные, но и экстремальные способы постельных удовольствий.

Однажды я застала ее лежащей под профессором на животе. Зная, что он обожает любить сзади, ни чему не удивляясь, я исподтишка смотрела, как он любит ее. Лишь спустя мгновение, я осознала, что его член скользит в ее полном, красивом заду. Ритмично двигая им, она охала от блаженства.

Александр Никифорович обожает анальный секс, и даже уговорил меня, попробовать. Его член едва не разодрал мне прямую кишку. Между тем, его член туго, но легко с возбуждающим чмоканьем скользил в маминой попе.

Судя по исступленной страсти, с которой мама вскидывает зад, ей это нравится. Странные предпочтения.

30 июня 1966 года

Сегодня мы с Настей загорали, во дворе, в чем мать родила. Увидев наши обнаженные тела, весело смеясь, мама сказала нам, что мы необыкновенно вкусные девочки, увидев которых любой мужчина мгновенно лишится разума.

Меня разбудили страстные стоны и вскрики мамы, доносящиеся из беседки. Интересно, с кем она там занимается любовью? Пылая от любопытства, я подкралась к ее комнате и увидела на ней … нашего, милого Федора. Моя мамочка не теряет время даром. Приспосабливает для наслаждений всех, у кого есть члены.

Это было интересное зрелище. Феде впервые довелось любить такую красивую женщину, как моя мамочка и он вкладывал в нее всю свою страсть.

Появившись за моей спиной, Настя взволнованно дышала, наблюдая, как он пылко любит маму.

- У нее очень красивые бедра. Я мечтаю, чтобы у меня был такой же полненький зад и налитые бедра. Это очень сексуально, - заметила она. – Между прочим, у тебя тоже неплохой низ.

- Спасибо. Интересно, кто из них, кого соблазнил? – Смотря на эту пылко влюбляющуюся парочку, задумчиво спросила она.

- Это уже не важно. В любом случае, они не теряются. Откровенно говоря, мне тоже хочется лечь, даже под него.

- Почему, даже? Насколько я знаю, он нравится тебе.

Мы с вожделением наблюдали, как, раздвинув под Федей стройные, полненькие ноги, мама пылко вскидывает бедра. Рыча от страсти, он резко вбивал в нее член. Мы слышали, как чавкает в ее половой щели, и, стремительно наполнялись желанием.

Судорожно сдавив его коленями, мама протяжно застонала и, вытягиваясь под ним словно от судороги, несколько раз резко вздрогнула.

На Федьку было страшно смотреть. Тиская руками ее груди, вероятно кончая, он нещадно всаживал ей. Жалобно постанывая, мама дергалась от его толчков.

Едва он ушел от нее, переглянувшись с Настей, мы выскочили из своего укрытия и, схватив его за руку, молча потащили в сеновал. Там, на копне старого сена, мы по очереди трахали его. Огорошенный нашим внезапным нападением, с изумлением таращась на нас, он лежал на сене, а мы скакали на его члене. Ему, наверное, показалось, что на нас напало сексуальное сумасшествие.

1 июля 1966 года

Мама продолжает встречаться с Федей. Ей пришлась по душе его гиперсексуальность.

Последние дни папа пропадает в городе. Я подозреваю, что у него есть любовница, но маму это, кажется, совершенно не волнует. Она серьезно увлеклась нашим Федей.

Они часто проводят время в постели. Обалдевший от ее женского внимания Феденька, пылко ублажает ее. А затем бежит к нам.

Так как в нашей деревне других любовников нет, Настя сменила гнев на милость и охотно спит с ним. Она призналась мне, что тащится от его дубинки. У него, действительно, не член, а натуральная дубинка, увенчанная розовым набалдашником, напоминающим шляпку гриба, который так приятно массирует стенки влагалища.

Когда он засовывает его в нас, мы с Настей неизменно кряхтим от натуги. Зато, какие приятные ощущения!

15 августа 1966 года