- Да вот, не могу забыть общее великолепное впечатление, а конкретный вкус запамятовал… Можно ещё раз попробовать?..
- Вкус чего? – поворачивает она голову в мою сторону.
- Вкус ваших губ! – поясняю я и тяну её за плечо, благодаря чему мне удаётся повернуть её на спину. – Можно мне их ещё раз поцеловать?
Не дожидаясь ответа, я склоняюсь над ней и прислоняю свои губы к её. Она их не отстраняет, но невольно щекотит ими мои уста, произнося:
- Ты опять за своё!..
Я впиваюсь в них, просовываю одну руку ей под голову, другую возлагаю на бюст и через ткань сорочки начинаю поглаживать мякоти её грудей. Никакой отрицательной реакции. Но лишь только я пытаюсь стащить с плеча лямку сорочки, чтобы облегчить дальнейшее проникновение этой руки – уже под ткань сорочки, - мне в том решительно воспрепятствовано. И тогда, сообразив, что не следует тратить время на укрепление сданных мне без боя первых двух форпостов и дальнейшее (уже в борьбе) расширение захваченного плацдарма, решаюсь атаковать главные ворота крепости. Стремительно задрав почти до живота подол её сорочки, я, не прерывая очередного поцелуя, также стремительно перекидываю на неё своё тело. И опять никакого сопротивления! Судорожно опустив под себя руку, я небезуспешно пробую ещё дальше отодвинуть смятый край подола, и, быстро пробежав по лобковым зарослям, нащупываю место, куда можно просунуть кончик пальца. Место это уже в таком состоянии, что мне не понадобилось куда-нибудь ещё тыкаться, - конец моего 21-го пальца сразу же проникает туда.
- Ах! – вырывается у неё.
И это короткое восклицание сопровождается раздвиганием врозь бёдер. Так что мне не остаётся ничего другого, как погрузиться в неё уже целиком и полностью. Почему-то застыв после этого на минуту-другую, начинаю осваивать захваченное пространство. Оно ни просторно, ни тесно, ни слишком переувлажнено, но стенки его так воздействуют на мою эрегированную плоть, что она готова вот-вот взорваться. Приходится то и дело замедлять темп и даже останавливаться. Но и тогда мой боец продолжает вздрагивать, словно в нетерпении перед прыжком во что-то неизведанно прекрасное.
- Как здорово! – искренне хвалю я госпожу Ульман в одну из таких промежуточных остановок. – Вы просто прелесть!
И нисколько не преувеличивал. Ибо находился в таком необычайно возбуждённом состоянии, что готов был излиться тут же. А потому решаю, уж коль так близок конец, встретить его на полном скаку. «Интересно, насколько меня хватит?» - успеваю спросить я себя, начинаю считать и, не досчитав до 10, падаю бездыханным. Правда, я ещё пытаюсь двигать этим бездыханным воинством, но прелесть соприкосновения с чем-то остро возбуждающим уже утеряна, и мне не остаётся ничего другого, как вернутся туда, откуда началась эта победоносная атака, к сожалению, столь быстро завершившаяся.
Поместившись под боком у поверженной мной дамы, благодарно целую её, на этот раз беспрепятственно обнажаю одну из грудей,мну и целую её также.
- Успокойся! – обращается она ко мне. – Тебе надо поспать, ведь ты же сегодня здорово намаялся!
- Вы правы, - с готовностью соглашаюсь я, прекращая поцелуи и, опустив голову на подушку, закрываю глаза. Сон наступает довольно скоро. В последний момент я только успеваю просунуть руку к её промежью и положить внутрь палец. Она молча делает попытку убрать его оттуда, но я, прежде чем пасть в полузабытьё, успеваю сказать:
- Раз уж мне посчастливилось стать обладателем столь прелестного замка, Мария Александровна, то позвольте моему наместнику остаться там, пока я…
Это «пока» длилось наверно довольно долго. Во всяком случае, размежив веки, я замечаю, что в комнате уже отнюдь не темно. Моя жертва возлежит на спине с широко открытыми глазами, а мой палец по-прежнему водружён в её промежье. Я тянусь к ней и целую её, в нетерпении ожидая, когда же даст знать о себе моя вроде бы отдохнувшая плоть. Поцелуй затягивается, а заспавшийся воин не спешит пробудиться к новым подвигам…
- Уже светает, - говорю я, не зная, что сказать и что предпринять.
- Да, и тебе наверно, пока не поздно, лучше уходить. Куда вот только? Пока ты спал, я думала об этом… Может тебе стоит сбегать к лесничему? Он заканчивает сенокос и небось уже проснулся, собирается в лес… Попросись у него на сеновал…
- Я уже думал об этом, - отвечаю я, возобновляя поцелуи и стягивая с её плеч лямки от сорочки.
И вот мои глаза пожирают её обширные груди с ярко красными ореолами вокруг сосков. Я хватаю их обеими руками, мну их, погружаю в них лицо, целую поочерёдно... Но желание моё возобновить любовное сражение, гаснет в виду опасения, что на сей раз моих силёнок для этого окажется недостаточно. Потому возобновляю разговор о путях отступления:
- Боюсь, что старик-лесничий найдёт какой-нибудь предлог, чтобы отказать мне в этом. Он очень ревнив и не захочет оставлять свою молодую сноху чёрт знает с кем…
Прекрасно зная, что эта самая сноха сейчас ждёт меня на сеновале, я вдруг забоялся, не случится ли там со мной тоже, что происходит здесь и сейчас.
- Так что же прикажешь мне делать? Не оставлять же тебя тут?
Так как в её голосе мне послышались нотки надежды, что мой ответ будет именно в таком духе, я, исходя из тех же опасений, заявляю:
- Что касается меня, то я с удовольствием провёл бы тут – в такой шикарной постели да с такой прелестной дамой! - ещё несколько часов!..
Следует очередной поцелуй, после которого я продолжаю рассуждать:
Видео
Рассказы