Под кущами. 1. Энни.

- Когда мы снова сможем оказаться одними, милая? – тут же предлагаю я. - Не плохо бы договориться, прежде, чем мы вернёмся.

Удержать её на месте оказывается невозможным, но поскольку мы идём дальше, она произносит задумчиво:

- Завтра утром мы могли бы пройтись прогуляться перед обедом. Френк будет лежать в постели, а моим сестрам на этой неделе надлежит всё делать по дому. Моя очередь печь пироги и готовить начинку для них – только на следующей неделе.

Я ещё раз обнимаю и целую её, после чего говорю:

- Это было бы восхитительно! Какая же вы, Энни, милая, глубокомысленная девушка!

-Полагаю, сэр, что вы будете вести себя завтра, не целуясь так много, иначе я не возьму вас на следующую прогулку, и мы сюда из дома ходить не станем.

Следующее утро выдаётся великолепным: теплым и ясным. Как только с завтраком было покончено, мы отправляемся на свою прогулку, напутствованные настоятельным пожеланием папы вернуться вовремя для ленча.

Я прилагаю усилия, чтобы расположить свою кузину к откровенной беседе, и постепенно мне удаётся , так что горячая кровь тёмно-красными волнами начинает приливать к её стыдливому лицу.

- Каким же вы грубым парнем, Уолтер, выросли с того времени, как были здесь последний раз! – восклицает она наконец. - Я ничего не могу поделать с собой, чтобы не покраснеть от того, что вы, сэр, без остановки всю дорогу несёте!

- Энни, моя милая, - отвечаю я, - что может быть более приятного, чем болтать с симпатичными девочками о забавах, о прелестях их ног и грудей, и обо всем таком? С каким бы обожанием взглянул бы я на вашу голень сейчас, особенно после того, как мне мельком уже удалось увидеть дивные лодыжки!

Произнеся это, я бросаюсь под тенистое дерево, вблизи от ворот на луг, опускаю полусопротивляющуюся девушку на траву рядом с собой и целую её неистово, бормоча:

- О! Энни, что ещё в жизни может стоить дороже подобных сладостей любви?

В пламенном объятии её губы встречают мои, но внезапно расцепляются, когда её взгляд устремляется вниз. Ужасно смутившись, она произносит с запинкой:

- Что это? Что вы задумали, Уолтер?

- Ах, кузи, дорогая, неужто вы настолько невинны? - шепчу я, помещая её руку на свой укол, который я внезапно вызволил из брючного заключения. - Чувствуете, здесь дротик любви в нетерпении, чтобы войти в мшистый грот между вашими бёдрами? Что вы вздыхаете? Схватите его своей рукой, милая! Возможно ли, что вам не понятно, для чего это?

Покраснев уже до самых корней волос, она тем не менее схватывает рукой мой инструмент,а её глаза, казалось, начинают вылезать от страха из орбит при взгляде на внезапное появление мистера ДжонаТомаса; так что, воспользовавшись её безмолвным смущением, моя собственная рука скользит под её одежды и вскоре овладевает её бугорком и, несмотря на непроизвольное сжатие её бёдер, указательный палец находит девственный клитор.

- Ах! о! о!! Нет, Уолтер! Зачем вы?

- Это - всё любовь, дорогая! Приоткройте самую малость свои бёдра и увидите, какое удовольствие заставит вас испытать мой палец, - опять шепчу я, душа её возобновленными и сочными поцелуями и проталкивая бархатный наконечник своего языка между её губами.

- Ох! ох! Вы причините мне боль!

Она, кажется, скорее вздыхает, чем говорит, тогда как ноги её расслабляются после небольшого их спазматического сжатия.

Мои губы продолжают быть склеенными с её, наши ничем не занятые руки сжимают друг друга вокруг талии, её рука, держа мою штуку в своего рода конвульсивном схватывании, пока мои пальцы заняты клитором и влогом; единственный слышимый звук напоминает смесь поцелуев и вздохов. Но вот наступает момент, когда я ощущаю, как её щель наполняется тёплым, густым выделением, в то время как мой собственный сок в любовном взаимопонимании бьёт струей по её руке и платью.

В скорости, после того как к нам малость возвращается наше самообладание, я объясняю ей:

- Это тающее исступление, что вы только что испытали, было только небольшим предвкушением радости, которую я мог бы дать вам, вложив свой член вам туда внутрь, в пиздёнку.

Моё убедительное красноречие и жар её желаний скоро преодолевают все девичьи сомнения и страхи; после чего я прошу её:

- Чтобы, не дай Бог, не измять ваше платье и не оставить на нём пятен, да и мне не окрасить зеленой травой мои легкие брюки на коленях, нам лучше будет подняться. Обопритесь об изгородь у ворот и позвольте мне вонзиться сзади.