— Слышишь, ты, мачо-ухажер — не зло, но жестко сказал Серьга — Деньги нужны не тебе.
Я молчал. И тут Серьга озвучил то, что поставило точку в моих просьбах.
— Та, которой они нужны, сегодня их получит.
Это было слово блатного, которому, я знал, можно и нужно было верить. Я попрощался и ушел домой. Больше мне просить никого не стоило.
Прошло время. Мать Аленки успешно прооперировали, и она здоровая вернулась из Москвы с наш городок. Вскоре я уехал сам учиться в другой город. Поклялся себе, что стану богатым человеком, занялся бизнесом. История моей первой и дикой любви закончена.
Все это я рассказал Настеньке, где то подбирая другие слова, более мягкие для ее неискушенного восприятия. Замолчал, ожидая ее вердикта.
Неужели она перестанет меня любить после этого? Мне придется ответить за сделанные ошибки...
— А что стало с Аленой? — спросила Настя вместо ожидаемого мною осуждения.
— Она уехала работать в Москву. Ей надо было отдавать долг Серьге, она стала элитной девушкой по сопровождению. Деньги никогда не даются просто так в этом мире. По большому счету, я понял, что Серьга решил вовлечь ее в проституцию еще в том момент, когда я обратился к нему со своей «просьбой». А тут такой повод подвернулся. — И добавил — Серьга всегда добивается своего.
Мне захотелось дополнить «Как и я», но это было неуместно.
Настя молчала, но осуждения в ее взгляде я не видел.
— Ну, вот ты и выслушала мое признание — начал я — Теперь ты будешь презирать меня? Но я не мог, чтобы эта история осталась нерассказанной. Она бы всегда стояла между нами. Я рад, что признался тебе в своих грехах.
Настя посмотрела мне в глаза, мне показалось, они влажные. Или это эффект бессонницы — время уже шло к утру.
— Нет, милый — уверенно сказала она. — Нет! Ошибки главное признать, их делают все и в любом возрасте. Ты расскаялся, и мне тебя не в чем осуждать.
Ее уверенность в сказанном вернула мне настроение. Я хотел услышать именно такой ответ, хотя и боялся обратного.
— Я люблю тебя больше жизни — промолвил я, взяв свою любимую на руки. Она обхватила мои плечи, и прошептала:
— И я тебя...
Мы слились в поцелуе, который и стал наградой за мое ночное и невеселое откровение.