Можно ли забеременеть от ваты?
— Можно, если это вата из солдатского матраца.
(армянское радио)
— Рота подъем! — раздалась громкая команда дежурного и спустя минуту казарменное помещение посетила тишина.
— Ну наконец то вытряхнулись наши вояки — недовольно пробурчал старый матрац в самом начале входа на котором спал молодой боец.
— Хорошо хоть скоро спишут меня, устал я от такой жизни.
— От чего это ты устал? — спросила его подушка.
— Тебе хорошо, к тебе лицом прижимаются, обнимают, целуют как любимую женщину, ну в крайнем случае пустят сладкую слюну! Даже завидно.
— Ты то на что жалуешься, старый пердун? — подначила его новенькая сбитая подушка.
— А на то и жалуюсь что прижимаются ко мне совсем другим местом. Пропердели. А сегодня опять насквозь обтрухали всего. Блин! Сухого места нет. Я ж не подушка! Я ж мужского роду! Ну чего они спускают то в меня?!
— Хи, хи, жаль что не в меня — кокетливо по женски улыбнулась подушка.
— Ах, если бы ты знал что снилось этому прекрасному юноше, этому молодому воину, то ты бы простил его старый солдатский матрас.
— Что? Что снилось то? Ну не томи! Ну рассказывай скорее! — взволнованно просили ее соседки подушки.
— Ну слушайте душечки! Только чур вы матрацы не вмешивайтесь в наш девичий разговор. Не опошляйте его своей матершиной.
— Клянемся! — хором как солдаты на присяге ответили матрацы и тоже приготовились слушать.
— Ну так вот душечки — подушечки! Поделюсь я с вами нашим сном.
И снится моему юноше что давно он уже на гражданке. У него свой бизнес. Офис. Дорогая машина. Загородный особняк. Жена, молодая красивая блондинка с голубыми глазами, шикарным бюстом. Стройная спортивная фигура.
Зима. Тихо падет снег. Он подъезжает к дому.
Входит. Его ожидает красиво сервированный стол и...
— Короче подушка — блядушка, не томи уже! Переходи к делу! Давай без описаний этих ваших нежно романтических! Трахнул он ее или нет? — недовольно проворчал беушный обконченный матрац
— Не перебивай! — обещали ведь! Я итак плохая рассказчица, тем более про «это» — сказала подушка.
— Не мешай, не мешай вторили ей матрацы.
— Ну так вот, он вошел, она стояла у камина, — обиженно затараторила подушечка — душечка...
Нежно обнял за плечи.
— Можно я постою с тобой рядышком? — не то спросил, не то сказал он.
— Могу смотреть вечно на две вещи. На огонь и на твою красу. Но между ними огромная разница. Огонь со временем угасает, превращаясь в тлеющие угли, твоя же красота наоборот с годами только разгорается все сильнее и сильней. Чувства пламенеют, становятся крепче, отношения прочнее, нежнее.