— Девочка моя.
— Тетушка.
Они не виделись больше двух лет. Маленькая Лиза когда-то часто играла с приезжающей в гости блистательной красавицей, обожала ее чарущий цветочный запах и прохладу холеных рук. Но с принятием опекунства дядей, больше ни один родственник не имел права общаться с Лизой, захлопнулись двери дома и перед великолепной леди Годивой.
— Он молчал, представляешь, вообще не сообщил, что у тебя проснулись способности. Писал, что не имеет права подпустить к невинному подростку развратного суккуба. А сам...
Годива стиснула руки.
— Он мучил тебя, малышка? Я подозревала, наняла Ловца для слежки. Он сообщил, что ты выросла бледной и слабой, но вполне здоровой обыкновенной девушкой. Что с тобой сделал этот гребанный маразматик?
Лиза смутилась.
— Дядя был неплохим человеком, любил меня. Он сделал вазэктомию, говорил, что идет на муки, чтобы не сделать из меня монстра. Что неочищенная сперма проявит во мне худшие свойства, «разбудит беса». Часами рассказывал о «правильном донорстве», чтобы я никогда не смотрела на других.
Она запнулась, не зная как рассказать:
— Когда у меня в первый раз проявилась жажда, он так плакал вместе со мной. Напоил меня снотворным и поехал на операцию.
— Он медленно убивал тебя, моя девочка. Не давая развиться суккубу, этот козел сокращал твою жизнь.
Все было так... Дядя оказался совсем не таким как она думала. Хорошим или плохим, но не таким. Люди, окружающие ее, превратились в не-людей. Даже тетя, «стерва, которая отказалась от тебя, дорогая племянница, и подкинула мне на порог», открылась совсем другой, любящей и тревожащейся.
Как она была наивна раньше, как слепо делала все, что скажут. И не осталась ли наивной до сих пор? Может пришла пора взрослеть?
Лиза выпрямила плечи и в этот момент стала очень похожа на свою тетю.
Покрутив золотистый локон и продуманно вернув его на высокую грудь, подчеркнутую элегантным шелковым платьем, практичная Годива вернулась к текущим задачам:
— Детка. Я ведь наломала дров, обнарув тебя почти мертвой. Кричала и обвиняла Ковен в убийстве племянницы. Сегодня же объявлю, что моя девочка Лиза жива.
— Нет.
— Что нет?
— Лиза не будет живой. — девушка заломила руки, — Как я им буду смотреть в глаза? Как смогу веживо улыбаться? Они видели мое унижение. Все эти люди пялились на меня и экраны.
Она заплакала:
— Я очень люблю тебя, тетя. Ты единственная родная душа на свете. Но лучше я уйеду. Вернусь в родной город. Забуду все как страшный сон. Может быть... Может быть Арни поедет со мной. — по щекам катились слезы, глаза сияли и меняли цвет.
Годива внимательно разглядывала племянницу, совершенно не тронутая внезапной слабостью.
Подрастая, девушки должны понимать, что топанье ножками в лаковых туфельках или хлюпанье носом перестает давать прежний эффект. Уже никто не бежит исполнять желания. Некоторое время пожилые дядечки еще будут реагировать на слезки, подсовывая свои побитые жизнью конфетки, но этого ли девочка хотела?
Лиза, уловив настроение тети, решительно прекратила плач. Зыркнула на нее, задрала подбородок:
— Извини меня, тетя. Но я не смогу остаться.
Видео
Рассказы