Проснись и пой!

- Потому что, Никита, в твоём возрасте многие парни между собой не только виртуально, а и реально кайфуют - с наслаждением трахаются, тащатся... короче, имеют полноценный секс - по полной программе. А ты... ты - как с Луны свалился! Смотри...

Андрей, сжимая ягодицы - с наслаждением вдавливаясь пахом в пах Никиты, волнообразно задвигал бёдрами, плавными наездами медленно скользя взад-вперёд по Никитиному телу; ягодицы Андрея, играя ямочками, под раскрытыми ладонями Никиты словно ожили - зашевелились, то уменьшаясь-затвердевая, то вновь наполняясь сочной упругостью, - двигая задом, Андрей неожиданно опустил голову вниз - и Никита, тут же ощутив на своей шее обжигающе жаркое прикосновение Андреевых губ, невольно содрогнулся от удовольствия... может, минуту, а может быть, две минуты Андрей сладострастно мял Никиту, с нескрываемым наслаждением вдавливаясь в него всем телом, горячими губами он скользил по Никитиной шее, и все это время Никита, не убирая ладони с Андреевых ягодиц, лежал под Андреем с раздвинутыми, широко разведёнными врозь ногами, испытывая не просто удовольствие, а сладостью полыхающее во всём теле вполне конкретное - сексуальное! - наслаждение... он, Никита, не должен был это наслаждение испытывать, но оно было, оно наполняло всё его тело неизъяснимой сладостью - и что-либо сделать с этим, как-то этому воспротивиться он не мог... и не мог, и не хотел - это был кайф!

- Вот так, Никита... - Андрей, отрываясь от Никиты - вновь приподнимая голову, посмотрел Никите в глаза, и во взгляде Андрея Никита увидел что-то такое, жаром проникающее в душу, отчего у него, у Никиты, сладко дрогнуло сердце; секунду-другую они молча смотрели друг другу в глаза... наконец, улыбнувшись, Андрей весело и вместе с тем уверенно произнёс-проговорил: - Мне, Никита, такое нравится - мне это в кайф... и тебе это в кайф - тебе тоже по кайфу... ну, и какой из этого следует вывод?

Никита, не отвечая, смотрел Андрею в глаза, но взгляд Никиты был снова обращен во внутрь - в самого себя... да, ему, шестнадцатилетнему Никите, ученику одиннадцатого класса, никогда ни о чём таком не думавшему, было приятно... и не просто приятно, а было очень приятно - отрицать это было бессмысленно... отрицание было бы ложью, а ложь - убежище трусов, - он, Никита, трусом себя не считал... и "какой из этого следует вывод", Никита в общем и целом уже понимал - теперь, когда всё вдруг прояснилось: и почему он проснулся голым, и почему Андрей, только проснувшись, тут же полез его лапать... он по-прежнему не помнил, как и что они делали ночью, и потому, лёжа сейчас под Андреем, он не мог в деталях представить, как именно это может происходить, если вдруг сейчас будет происходить, но в общем и целом... в общем и целом Никите было понятно, что значит "орально" и "анально"... хоть "анально", хоть "в жопу - суть от этого не менялась! Непонятно Никите было другое: почему э т о приятно ему, Никите, никогда о таком не то чтобы не мечтавшему, а даже не думавшему - никогда о таком не помышлявшему?

- Эй! - шутливо окликнул Никиту Андрей; в общем и целом понимая, о чём парень, лежащий под ним, может думать-гадать в данный момент. - Ты на связи, Никита? Не отвлекайся... - Андрей рассмеялся, горячо вдавившись в Никитин пах напряженно твёрдым членом. - Проснись и пой!

Обрывая собственные мысли, Никита вновь переключил внимание на Андрея, и... странное чувство охватило Никиту, - Андрей смотрел Никите в глаза, и было во взгляде Андрея что-то такое необъяснимо манящее, тёплое и щедрое, искренне радостное, отчего Никита вдруг почувствовал в груди странное - сладостное - томление... всё было в кайф: и лежать под Андреем, чувствуя на себе горячую тяжесть его обнаженного тела, и ощущать вдавившуюся в пах горячую твёрдость напряженного Андреева члена, и видеть перед собой лицо Андрея, ставшее вдруг притягательно симпатичным... в кайф было всё, и это ощущение кайфа было всеохватывающим, но даже не это было странно, а странно было то, что сам вопрос, почему это приятно, неожиданно затушевался, скукожился, отступил на задний план - стал несущественным... вопросительно глядя Андрею в глаза, Никита непроизвольно сдавил ладонями Андреевы ягодицы, и ощущение их сочной упругости тут же отозвалось приятной ломотой в напряженном Никитином члене, - все было и странно, и непонятно, и вместе охуительно приятно... всё было в кайф!

Чутко всматриваясь в Никитино лицо, Андрей уловил перемену в настроении Никиты, - опираться на локоть левой руки, правой рукой Андрей скользнул вниз, одновременно перемещая своё тело влево - съезжая с тела Никиты в сторону... и - не успел Никита сообразить, что может значить это движение и что может за этим случиться-последовать, как тут же почувствовал на своём члене горячие пальцы Андрея, - вопрошающе глядя Никите в глаза, Андрей обхватил Никитин член ладонью, легонько сжал его, ещё больше сдвигая к основанию крайнюю плоть... конвульсивно стиснув мышцы сфинктера, Никита замер от удовольствия, не пытаясь освободиться, член у Никиты, школьника-одиннадцатиклассника, был ничуть не меньше, чем член у Андрея, студента-пятикурсника, - сжимая в ладони полыхающий жаром твёрдый ствол, Андрейприблизил своё лицо к лицу Никиты, и Никита снова ничего не успел сообразить, как губы Андрея, коснулись его, Никитиных, губ - и Андрей, продолжая сжимать член Никиты в ладони, накрыл Никитины губы своими, обволакивающе теплыми, умело вобрал его губы в рот, лаская их изнутри круговым движением языка... "писец!" - мелькнуло в голове Никиты одно-единственное, но совершенно универсальное, на все случаи жизни пригодное слово, и чего было больше в этом коротком слове - растерянности или удивления, неосознаваемой радости или невольного испуга - Никита не смог бы определить сам, - тиская ладонью липкий Никитин член, Андрей страстно, жадно сосал Никиту в губы, и это было не просто приятно, а это был кайф... настоящий кайф!

Минуту... или две... или даже три минуты, если не все четыре, а то и пять, если не шесть, Андрей жарко целовал Никиту взасос - сосал его в губы, и всё это время Никита совершенно непроизвольно, не отдавая себе отсчёта, легонько тискал, гладил, мял ладонями Андреевы ягодицы... наконец, оторвавшись от губ Никиты, Андрей приподнял голову - и взгляд Никиты, вопрошающий и вместе с тем чуть осоловевший от наслаждения, встретился ликующе искрящимся, радостно счастливым взглядом Андрея - секунду-другую они смотрели друг другу в глаза, ничего друг другу не говоря; первым нарушил молчание Никита - спросил, облизывая чуть припухшие губы:

- Ты голубой?

Слово "голубой" прозвучало без слова "как"; вопрос был естественный - закономерный и неизбежный, в той или иной форме задаваемый всегда и везде, и, тем не менее, вопрос этот прозвучал неожиданно, и неожиданно он прозвучал, прежде всего, для самого Никиты - вопрос, в общем и целом предсказуемый, сорвался с губ Никиты спонтанно, совершенно непреднамеренно, сам собой, причём в интонации Никитиного голоса не было ничего такого, что могло бы придать двум прозвучавшим словам, обращенным к Андрею, хоть какое-то внятно значимое отношение к тому, о чём Никита прямолинейно - в лоб - спросил; "ты голубой?" - задал Никита вопрос Андрею, и в голосе его было одно любопытство, лишь любопытство, и не более того, как если бы он спросил у Андрея, любит ли Андрей бананы, никаким образом при этом не вкладывая в вопрос про бананы какого-либо сокровенно значимого смысла-значения. Андрей уловил это естественно - не нарочито - спокойное отношение Никиты к теме голубизны, мысленно отметив про себя, что при такой абсолютной невовлечённости в тему не было ничего удивительного или странного в том, что Никита, сам голый, сам возбуждённый, лёжа под голым возбуждённым парнем, до последнего не мог понять, ч т о всё это может значить... и это при том, что ночью, будучи пьяным, он исполнял по полной программе - не просто в рот-зад перепихнулся, как это нередко бывает с парнями в состоянии опьянения, а трахался с полной самоотдачей... бывает же так! Вот и думай после этого, что такое голубизна, и кого можно к голубым отнести, а кого - нет... лёжа под Андреем, Никита смотрел Андрею в глаза - ждал ответ не заданный вопрос.

Андрей, невольно любуясь Никитой, улыбнулся - Никита нравился Андрею всё больше и больше... определённо нравился! И оттого, что Никита ему нравился, хотелось не только трахать его, не только дать ему оттрахать себя, как это было ночью, а хотелось... хотелось просто лежать с ним рядом - обнимать его, целовать, ласкать, разговаривать с ним, смотреть ему в глаза, выдыхая-шепча его имя: "Никита..."

- Никита... ты спрашиваешь меня, голубой ли я, - Андрей, продолжая улыбаться, сделал секундную паузу. - Скажи мне, Никита... если я сейчас отвечу тебе утвердительно - скажу тебе, что "да, я голубой", то... от этого что-то изменится?

- Не знаю - отозвался Никита, и по интонации его голоса и по взгляду, снизу вверх устремлённому на Андрея, было понятно, что он действительно не знает. - А что должно измениться?

- То-то и оно, что ничего... для человека умного ничего не изменится, - хмыкнул Андрей; он проговорил это легко и уверенно, как говорят о неоспоримой истине. - Я могу сейчас сказать тебе, что я не голубой, а просто решил попробовать... захотел узнать, как это - трахаться с парнем, и не более того... многие это пробуют - просто пробуют! Как ты, например... о чём, к сожалению, ты не помнишь, - Андрей, говоря это, тут же изобразил на лице глубочайшее сожаление. - Могу сказать, что я голубой - что мне нравится секс с парнями, то есть нравится секс такой, и только такой - только в таком варианте... но и то, и другое будет неверно - и то, и другое будет обманом. А потому, Никита, я отвечу тебе так: я сам не знаю, голубой я или нет... я не знаю этого сам!

- Как - не знаешь? - удивился Никита. - Разве такое может быть?

- Легко! - рассмеялся Андрей. - Вот, к примеру, ты... голубой ты или нет?

- Я? Про себя я точно знаю, что нет! - уверенно проговорил Никита.

- Ага, точно... точней не бывает! - хмыкнул Андрей, весело глядя Никите в глаза. - А ночью минувшей ты трахался так, как не всякий голубой сумеет... знаешь ты это, как же!

- Это... как? - после секундной паузы проговорил Никита, и в интонации его голоса что-то неуловимо изменилось - что-то дрогнуло.

- Что - "как"? - не понял Андрей.

- Как я трахался?

- Классно ты трахался - с полной самоотдачей! - улыбнулся Андрей. - Что пассивно, что активно... без разницы - всё тебе было в кайф! И орально, и анально...

"И в рот, и в жопу..." - мысленно перевёл Никита с латинского на русский, глядя Андрею в глаза... они трахались в рот и в жопу - и всё это ему, Никите, было в кайф? В кайф..."что пассивно, что активно..." - мысленно повторил Никита Андреевы слова, пытаясь хоть что-то - хоть что-то! - вспомнить...

- Ничего не помню... - растерянно и вместе с тем недоумённо глядя Андрею в глаза, проговорил Никита с лёгкой виноватостью в голосе, и такая же виноватая улыбка непроизвольно тронула Никитины губы - словно он, Никита, извинялся за своё беспамятство... он ничего не помнил... а если он не помнил всё то, что было ночью... внезапно возникшая мысль тут же отразилась в Никитином взгляде. - Если я ночью, как ты говоришь, и в рот, и в жопу...

- Никита, не ври! Я не так тебе сказал... не говорил я так, как ты говоришь сейчас! - перебивая Никиту, живо воскликнул Андрей, одновременно с этим легонько сжимая в ладони Никитин член. - Современный парень, а слова у тебя... словно мы с тобой в подворотне встретились.