Раненые реки

- Да ну тебя, дурочка! Давай лучше я тебе еще налью...

- Лиз, а ты видела, какой у меня стаканчик модный? Чик, и разобрался! Ты новый фильм с Куравлевым смотрела? Ну, там, когда он с проводом стоял? Там, это, одна баба ему говорит... "Я, говорит, не люблю мужиков, которые всегда со своим разборным стаканчиком ходят" Ну, в общем, пьяниц. А у меня как раз такой стаканчик! Ты, Лиз, пьяниц любишь? Ну, иди сюда, я тебя поцелую!

- Да ты что, дура, что ли, лезешь ко мне? Вдруг кто увидит? Мы же не дома!

- Ой, Лиз, как без мужика-то плохо! Ну ладно тебе, нет никого!

- Говорю, пусти! - Лиза дернулась, высвобождаясь из пьяных объятий подруги, ногой случайно ударила по бутылке. Та свалилась и покатилась вниз по уклону, бухнулась прямо в реку. По воде сначала слегка, а потом все яснее и яснее поползли бурые разводы.

- Ой, смотри, река-то как будто раненая!

- Лиза-Лиза... Сами мы с тобой, как раненые реки...

Она подобрала брошенный платок и, не глядя на подругу, побрела к лесу.

Он встретился ей совершенно случайно. И она поняла, что без него ей будет совсем плохо. Конечно, ее никто не понял. Ни подруги, ни даже Лизка. Вздыхали, крутили пальцем у виска... Зачем он ей такой? Ни поговорить, ни выпить.

Но когда наступала ночь, все ее сомнения исчезали. Он был хорош во всех отношениях. Так, как с ним, она еще никогда ни с кем не целовалась. Казалось бы, простая вещь - поцелуй. Но все ее прежние мужики старались на нем не останавливаться. Деловито и напористо освобождали ее тело от одежды, располагали в горизонтальном положении, засовывали спереди или сзади, и там уж у кого, на что фантазии хватало.

Совсем другое дело - с ним. Его длинный острый язык она запомнила во всех ощущениях. Она играла с ним, она его хотела, она его любила... Этот язык подарил ей и другие, совсем неизвестные впечатления. Да, раньше с Лизкой она это пробовала. Но то ли Лизка была не старательной и заботилась лишь о своих ощущениях, то ли она сама не получала полного кайфа с женщиной... В общем, по-настоящему она поняла свое счастье только тогда, когда длинный язык ее друга добрался до похотливого бугорка. В этот миг мир для нее рассыпался на тысячи разноцветных радуг, теплый порыв ветра подхватил ее своими сильными руками и швырнул об ослепительно синее небо. Она взорвалась микро и мега оргазмами. А он тщательно, не пропуская ни единого сантиметра, вылизывал ее от клитора до ануса, временами слегка углубляясь в теплую сочащуюся дырочку, как бы намечая путь для самого главного.

Никто не понимал ее простого земного счастья. Глупые! Если бы им можно было показать, ради чего она терпела насмешки подруг!

Когда он, тщательно подготовив ее, наконец-то входил, у нее не оставалось сил для этого неравного любовного поединка. Все конвульсивные движения были позади, все крики - выплеснуты на радость соседям за тонкими стенами. Он заполнял ее всю своим мощным органом. Она просто принимала его, текла навстречу ему раненой рекой...

Когда Виталий прочитал это письмо, то не понял даже вначале, как относиться к прочитанному. Может, это насмешка над ним была или дружеская шутка? Но одно для себя уяснил точно... обязательно нужно съездить в свой родной город хотя бы на несколько дней во время будущего отпуска, самому посмотреть, что же на самом деле происходит.

Все как-то глупо происходило в его жизни. Была семья, работа... Дурацкая, конечно, работа, но все-таки... А теперь? Нет, по деньгам выходило даже в несколько раз больше, чем дома. Появившаяся свобода, правда, уносила много денег на поселковых девчат. Это ничего, зато будет, что вспомнить на старости лет. Но постоянно терзала его душу неустроенность какая-то, неспокойнобыло. Дети далеко, не наездишься к ним повидаться. А сюда их мать не отпустит, конечно. А еще там Она. Как вспомнишь, так кошки скребутся. А тут еще письмо от Санька... Может, правду пишет?

Он не стал собирать в дорогу большие чемоданы. Рванул налегке - самое необходимое и подарки детям от щедрой сахалинской земли. Ну не такая же Маринка сволочь, чтобы не дать детишек повидать!

Решил сэкономить на самолете. Поездом надежнее, подумал.

Перебрался на большую землю, подождал пару часов на вокзале, перекусил в столовой сморщенными сосисками. Вагон обрадовал его нежданной прохладой. Он был новехонький, и еще пах своей новизной. "Классно выходит!" - подумал Виталик.

В купе до самого отправления никто не заходил. Он уже подумал, что придется ехать одному, начал переодеваться в домашние штаны. Поезд сделал уже первое толчковое движение, когда дверь настежь распахнулась, и в проеме появились две запыхавшиеся девичьи мордашки.

- Ой, дядечка, здравствуйте! Мы не помешали? - протараторила девушка с личиком круглым, словно его циркулем окрутили. Вошла, не дожидаясь ответа, швырнула на верхнюю полку чемодан. Ее подруга протиснулась за ней молча, вероятно считая, что все за нее уже сказано.

- Привет, молодежь! Как же вы можете помешать?

- Ну, я не знаю, там... Может, стесняетесь... - круглолицая захихикала, локотком пытаясь подтолкнуть к солидарности подругу. Та по-прежнему молчала.

- Оль, ну ты чего такая мрачная? Как на поминки едешь!

- А вы, кстати, девушки, куда путь держите? - Виталик задал вопрос и заулыбался ему. Вопрос получился как-то по-стариковски сложенным. Что, в общем-то, было объяснимо... по сравнению с молодостью попутчиц Виталий чувствовал себя умудренным жизненным опытом старцем. Круглолицая поймала его волну...

- В Нефтеобинск, дедушка. На операторов в техникуме учиться! - она опять засмеялась, радуясь получившейся шутке.