Рим

Поднятием меча Элатий приветствовал консулов и ряды зрителей. Море лиц и море глаз, десятки тысяч вскинутых вверх рук и общая жажда предстоящего зрелища. Вся эта толпа словно огромный, ненасытный, кровожадный зверь. Мужчины, женщины, дети — нация гордых победителей-римлян, ногами попирающая весь остальной мир.

Что ж, кто бы не вышел сейчас из ворот, расположенных напротив, он покажет этим квиритам зрелище. И они эти гордые господа будут произносить его имя. Имя раба. Мужчины с завистью, женщины с трепетом и вожделением.

* * *

— Так это и есть тот самый знаменитый самнит?

Вопрос задала юная необыкновенной красоты матрона, сидевшая на одном из почетных мест близ Триумфальных ворот Цирка.

Это была Сильвия Децимна — жена славного легата (8) Мария Флакка, горячего приверженца Гая Мария и вновь избранного консула от партии популяров Луция Корнелия Цинны.

Светловолосая Сильвия была столь прекрасна, столь блистала красотой, что казалось, будто в этой юной дочери Рима воплотилась сама Венера. Стройный, гибкий стан её и округлые плечи, высокие упругие груди и плавные изгибы бедер облекала, струясь золотым шитьём и ниспадая там где это необходимо мягкими складками белоснежная туника из тончайшей шерсти особо тщательной выделки, что производят только в Таренте. Поверх туники на плечи был накинут плащ-пала, обшитый снизу и по краям мягким пухом.

Светлые волосы Сильвии были убраны в красивую высокую прическу, на лбу над тонкими бровями вились колечками и двумя красивыми изящными завитками спускались на плечи вдоль тонкой изящной щейки. Черты лица юной аристократки, преисполненные благородства, и в т же время лишенные всякого высокомерия, напротив поражали живостью и открытостью, что свойственны большинству юных девушек, независимо от их происхождения. Это подчеркивалось и огромными синими, лучистыми глазами, обрамленными длинными густыми ресницами и открытыми улыбками, которыми молодая матрона приветствовала многочисленных друзей супруга, занимавших места по-соседству. Сильвии Децимне было 20 лет. Её брак с легатом Марием Флакком продолжался второй год и был вполне счастливым. Этому способствовали и высокое положение в обществе, и достаток семьи. На следующий год они собирались обзавестись потомством.

Марий Флакк — легат 8-го италийского легиона был зрелым мужем 45-ти лет. Свою военную карьеру он начал в Африке, где шла война против нумидийцев, затем сражался под орлами Гая Мария против орд кимвров и тевтонов. В Союзнической войне находился под командованием Суллы, хотя после разошелся с ним по политическим взглядам. После выставления Суллой своей кандидатуры на пост консула, Марий Флакк уехал на свою загородную виллу в Этрурии и жил там с молодою супругой вдали от страстей и кровавых драм, потрясавших в те годы Рим. Лишь после того, как Сулла, установив свои порядки и получив полномочия (точнее присвоив их) отправился на Восток на войну с Митридатом Понтийским, Марий Флакк стал время от времени появляться в Риме. Сильвия по-прежнему прибывала в их загородном имении. Лишь убедившись, что в столице стало безопасно и заручившись поддержкой других популяров, мечтающих уничтожить диктатуру Суллы, а заодно и всех его сподвижников, Марий привёз супругу в Рим, подгадав, когда консулы устроят игры в Цирке.

Шумная, беспокойная жизнь столицы произвела на юную супругу легата огромное впечатление. За два года проведенные вдали от Рима она совершенно ото всего этого отвыкла. Сегодняшние игры в Цирке были первым ее «выходом в свет» после жизни в сельской глуши. С кем сегодня только не увиделись и не поговорили. Многие ее подруги вышли замуж, кое-кто даже обзавелся детьми. Но поболтать с ними, сидя тут на ступенях амфитеатра, вспомнить своё беспечное детство было приятно. Лишь, одна досадная деталь омрачила её сегодняшний день. Встреча с сестрой Сабиной.

Сабина Децимна была старше ее на два года. В детстве они неплохо ладили, но когда муж Сабины легат четвертого италийского легиона Квинт Лентула, поддерживавший Суллу рассорился с её мужем Марием, ненависть пробежала черной кошкой и между сестрами. Да и сама по себе Сабина была более резкая, вздорная. Высокое положение и власть испортили ее вконец. А бесплодие, которым она тяготилась и страдала, только усилили всё черное и жестокое, что было в ее душе. Но только не умолило её ослепительной красоты.

Как и у младшей сестры, волосы её были цвета спелой пшеницы, а глаза — пронзительная синева неба. Сабина была обладательницей удивительно больших, едва сдерживаемых одеянием грудей, какими обычно могут похвастаться, лишь полные от природы женщины, но вместе с тем, стан её был гибок и тонок и переходил крутыми изгибами в сильные широкие бёдра и удивительной красоты ноги длине, а главное изяществу которых завидовали многие римлянки. Кожа у Сабины была белая и нежная, на щеках — легкий едва заметный румянец. В этом она разительно отличалась от сестры получившей в провинции золотистый загар и яркий здоровый румянец на щечки.

Первая после двух лет разлуки встреча сестер закончилась сухим приветствием и парой-тройкой таких же сухих фраз. Их мужья, так вообще даже не взглянули друг на друга и простояли с каменными лицами. После, эти две пары разошлись и устроились в разных концах ряда почетных мест. Впрочем, захваченная общей атмосферой, царящей в Цирке, первыми боями, травлей свирепых волков, Сильвия вскоре позабыла о сестре.

Обращаясь к супругу, она повторила свой вопрос:

— Так это тот самый самнит о котором так все восторженно говорят?

— Да любимая, это Элатий Непобедимый — бесстрашный гладиатор, а в недавнем прошлом ещё и один из достойнейших наших противников, — ответил Марий Флакк. — Поистине Италия — земля героев и не важно к какому племен они принадлежат. Этот Элатий самнит-марсиец, истинный сын своего народа, избравший Марса своим главным богом.

— Но ведь марсийцы больше всего ненавидят Рим! — воскликнула Сильвия испытывая странный трепет, глядя на могучую фигуру гладиатора, спокойно ожидавшего на арене своих соперников.

— Да, ты права, — кивнул легат супруге. — Они дрались с нашими легионами до последнего и немногие из них попали в плен. То, что Элатий стал рабом, гладиатором нисколько не умоляет его отваги. Скоро ты убедишься в этом.

* * *

Ворота открылись и на арену вышли трое мужчин. Их худые, жилистые тела, бронзовые от загара, покрывали следы шрамов и татуировки. На плечи наброшены плащи из волчих шкур. Длинные косматые волосы у двоих спускались до плеч, у третьего были зачесаны ото лба вверх и стянуты на макушке в хвост. Все трое были бородаты, угрюмы, по сторонам бросали настороженные, затравленные взгляды, но вовсе не страх был в их глазах, а ярость и злоба обреченных зверей, готовых как можно дороже продать свою жизнь. В руках они держали короткие копья, на широких кожаных поясах, в ножнах были ножи с длинными широкими лезвиями. Вокруг бедер обмотаны полосы из медвежьих шкур, а ноги обуты в сапоги, обшитые по верхней кромке мехом куниц.

Но как выяснилось, это были не все противники с которыми предстояло сразиться Элатию. Вслед за троицей из темного провала ворот показался ещё один. Это был огромный устрашающего вида мужчина с грязной, всклоченной бородой и такими же волосами, взлохмаченными и вздыбленными, как грива льва. Но вовсе не рост противника поразил Элатия, а ширина его плеч, мощь бочкообразной груди и длинна чудовищно могучих рук со вздутыми мышцами. Вокруг могучего торса была обмотана медвежья шкура, в каждой руке здоровяк держал топор такого размера, что обычный человек, мог бы удержать подобное оружие, лишь двумя руками. Этот же монстр, криво ухмыляясь ещё и вращал топоры, словно в руках его были тростинки.

Здоровяк остановился за спинами своих товарищей и начал разглядывать Элатия, при этом насмешливая ухмылка не сходила с его мерзкой, иссеченной зарубцевавшимися шрамами рожи. Из боковых ворот тем временем показались служащие цирка. Их было восемь человек и они тащили два здоровенных столба, выточенных из цельных стволов дуба. Ещё двое служащих вывели на арену совершенно обнаженную девушку. Она была очень молода: совсем недавно перешагнула из детского возраста в пору ранней юности. Нежный овал личика обрамляли светлые, местами чуть рыжеватые волосы, огромные синие глаза в ореоле длинных пушистых ресниц по чистоте своей и блеску могли сравниться лишь с северными озерами в стране гельветов (9). И в них не было страха, лишь ненависть и презрение к орущим и беснующимся толпам зрителей.

— Элфи? — прошептал пораженный Элатий.

Зачем она здесь? Эта девушка работала в доме его ланисты Ветувия при кухне. Пару раз Элатий видел её, когда бывал в доме хозяина. С чего это понадобилось выводить ее на арену? Что задумали проклятые устроители игр? Неужели кого-то из бойцов заставят пролить ее кровь? И для чего? Неужели смерть юной девочки так развлечет квиритов? Хотя, кто знает? С них станется. Проклятые, ненавистные римляне!

Элфи тем временем привязали цепями между двух вертикально установленных столбов. Лучи предзакатного солнца красиво золотили её нежную кожу. Не смотря на совсем ещё юный возраст Элфи имела прекрасно развитые формы: попка, груди, бедра — все упругое и округлое, ножки крепкие и стройные. Не смотря на предстоящее кровопролитие Элатий не мог без вожделения смотреть на юную красавицу. С большим трудом он заставил себя отвернуться. Нужно сосредоточится на противниках, сосредоточится на предстоящем бое.