Шлюшка, живущая в ней

— Продолжай, — пробормотал профессор, не в силах избавиться от нездорового интереса к рассказу.

— Михаил и Влад познакомили меня со своими жёнами. «Новая подружка Пашки», именно так они меня представили, хотя по разговору, интонациям, и по виду их жён, я сразу поняла, что подразумевается, «новая шлюшка Пашки», — Лиза сделала паузу, стрельнув глазками в бывшего мужа.

— Они очень забавны, эти женщины. Ах, как холодны они со мной. Сколько презрения скрывается за их подчёркнуто вежливым обращением. Я уверена, что они — законные супруги, гордятся своим превосходством надо мной, уже не юной блядью, которую изредка поёбывает кабель Пашка.

— Разве знают они, что под столом, Влад, или Михаил, преданно поглядывающие на жен, каждую минуту норовят погладить меня по ноге. Постепенно наглеют, перемещают пальцы на внутреннюю поверхность бедра, тискает ляжку. Тонкие чулки передают мне тепло мужских рук. Я начинаю заводиться так сильно, что трудно усидеть на месте, и приходиться незаметно сучить ногами под столом, чтобы справиться с возбуждением. Благодаря разрезам на моих вечерних платьях, мужчины забираются рукой в самое нутро, и ласкают выбритую киску, пачкая себе пальцы в моём возбуждении.

— Разве известно им, что не только Павел, но и их драгоценные мужья, пользуясь различными невинными предлогами, поочередно закрываются со мной в мужском туалете. Толкают к стене, заставляя опираться руками, отставив попку, забрасывают подол на талию, и исследуют мою обнаженную промежность руками. Я очень люблю эти моменты, когда приходится стоять в раскорячку, чувствуя, как лёгкий сквознячок пробегает по попке. Теряя голову от возбуждения, я начинаю подёргиваться, вилять задницей, словно сучка, хвостом. Это является красноречивым знаком, того, что я полностью готова. Их жёны маются за столом, а в меня входят члены, толкаются во мне, дергаются, таранят всё моё естество до умопомрачения.

От этой картины, успокоившийся было, член Колесникова вновь призывно напрягся.

— А кроме этой троицы часто ли ты служишь «сюрпризом» для других, как это было в сауне? — хрипло поинтересовался профессор.

— Нет, нет! — горячо запротестовала его бывшая супруга, словно в ней проснулась стыдливость. — Раньше такого никогда не было! Мои мальчики никогда и ни с кем меня не делили! Да я бы и сама никогда не согласилась! Просто в этот раз, когда ты был в парилке, они дружно болтали про какого-то профессора, и я сразу вспомнила именно тебя! Захотелось пошалить. Потому я и залезла под стол. Как иногда причудливо складывается жизнь, — мечтательно задумалась Лиза.

— Но это же всё неправильно, ненормально, возмутительно! — вдруг распалился Колесников.

— Я могу понять, что ты хочешь секса, могу даже оправдать связи с женатыми мужчинами, в конце концов, бог тебе судья, но отчего всё так унизительно, по блядски, по животному, извращённо? Ты такая умная, красивая, интеллигентная женщина, зачем же всё так?

Лиза покраснела, но ответила быстро, давая понять, что уже давно пыталась разобраться в самой себе.

— В каждой женщине живёт шлюшка и мазохистка. Вопрос только в том, насколько велика площадь, которую они занимают. Видимо, моя внутренняя мазохистка заняла много, очень много, оттого-то теперь всё именно так, как есть. Иного, я уже и не желаю.

Забытый в прихожей мобильный телефон Колесникова, ожил, заполняя квартиру мелодичными переливами. Профессор вышел, и обнаружил, что ему звонит его новая жена Вера. Милая, домашняя, правильная. Ах, как нехорошо поступил он с нею, оказавшись в сауне с Лизой, столь неожиданно деградировавшей и превратившейся из нормальной женщины в похотливое, извращённое животное.

Колесников засобирался, заспешил домой, чтобы поскорей отчиститься от скверны, избавиться от наваждения, и в последний раз заглянул в комнату, где располагалась Лиза.

Его бывшая жена голая лежала на полу, утопая в мягких объятиях кашмирского ковра. Постанывая, она каталась по нему, широко разведя ноги и демонстрируя большую красную щель, приковывавшую внимание Колесникова против воли. Лиза медленно изгибалась, так, чтобы можно было видеть все детали её тела. Женщина играла с собой, лаская груди, затем скользя руками по бокам, добиралась до бёдер, и заканчивала массаж поглаживанием интимных складок.

Последний шанс Колесникова, на то чтобы целомудренно уйти, был уничтожен, когда, сунув согнутую руку под бедро, Лиза ввела указательный палец в свою щель, и начала проделывать там вращательные движения. Мужчина видел, как напрягаются мускулы её ног и зада, а дрожь выдает удовольствие, которое доставляют ей собственные ласки.

— Ёбанная сука! — зарычал никогда не позволявший себе бранных слов, Колесников, надвигаясь на Лизу.

Видя, что он сбрасывает штаны и встаёт на колени, Лиза подняла ноги вверх, так, чтобы освобождённый член уперся набалдашником в её щель. Желая лицезреть вид её полных ягодиц, Колесников закинул длинные ноги Лизы к голове, изломав женщину в причудливой гимнастической позе, и ввел член ей в вагину. Он ещё никогда не пробовал соединяться с женщинами, таким образом, и новое ощущение ещё больше усиливало страсть.

Перед тем как разгорающийся оргазм окончательно накрыл её, Лиза уже знала, что теперь к пока ещё немногочисленному списку мужчин, с которыми она превращалась в похотливую самку, добавился ещё один, и то, что это был её бывший, целомудренный, неискушенный муж, добавляло особой пикантности. Обратного пути у неё уже не было.