Шоколадка Ау

Она была шатенкой – не крашеной, настоящей; вьющиеся волосы густо-шоколадного тона выбивались из узелка на затылке и обрамляли лицо, овальное, чуть неправильное, с нежными, нервно-гибкими чертами. Это была та самая красота, в которой одна незаметная черточка, нарушающая скучную правильность лица, делает его пронзительно-привлекательным. Вкус такой красоты - нежно-горьковатый с кислинкой, как у дорогого шоколада. «Кислинкой» Ау было созвучие ее изящно-нервного чувственного рта – с носом, ровным, тонким, как у красавиц Ренессанса, и с раскосым разрезом глаз, больших, пугливых и манящих, как темные маяки.
Ау была высокой, выше Стива, плавной и стройной без худобы. Одета она была изящно, но совсем не так, как одеваются в баре: на ней не было ни одного декольте, и это заставляло мысленно раздевать ее упругую, текучую фигуру. Грудь ее вздыбилась высоко, и все тело ее было гибким, тугим и зрелым, - и этот-то контраст сексуальной взрослости с детским испугом в лице и бил наповал. Ау была ребенком, имевшим тело зрелой женщины, и - черт подери! - при одной мысли о ее голых сиськах, о мокрой горячей пизде, о том, как вкусно будет ебать ее, всаживаясь до упора во влажные потроха, - при одной мысли об этом у Стива сладко ныло в паху, как не ныло уже давно.
К нытью примешивалось еще одно чувство, щемящее и полузапретное - чувство приобщения к новому женскому миру, совсем непохожему на тот, к которому привык Стив, - сладкое чувство совращения ребенка, нежность и жалость к девочке, которую скоро будут ебать во все дыры. Сегодня эта девочка станет шлюхой, думал Стив, пугаясь этой мысли и возбуждаясь от нее, как никогда...
- ...Так почем нынче клубничка?
- Клубничка?.. Что ты име... - Ау смотрела на Стива, и вдруг в ее глазах вспыхнула нервная искра. - Кажется, я... Наверно, это... Ты подумал, что я... Да? Но я не знаю, я ведь... ну да, черт возьми, - она испуганно засмеялась, - это ведь бар! Такое место... Но я...
- Так сколько?
- Послушай, я...
- Нет, это ты послушай, крошка Ау. Я понял, что ты не знала, не хотела, не поняла и так далее. Да? Но, может быть, попробуем? Проведем какое-то время вместе? А там - видно будет? Что скажешь?
Стив не собрался сдаваться; к тому же он не верил, что Ау случайно уселась за столик.
Она смотрела на него. В глазах ее кипела борьба, которая уверила бы Стива в ее невинности, если б он не "знал баб". Он хорошо знал, что все бабы суки, а все суки актрисы, - даже тогда, когда они не хотят играть, и кажется, что они искренни, как младенцы...
- Ты нравишься мне, Ау. Нравишься так, что... Впрочем, всему свое время. И если я тебе не отвратителен, - Стив улыбнулся ей своей испытанной улыбкой, - давай немного развлечемся. Просто побудем вместе. И посмотрим, что из этого получится. О'кэй?
Ау колебалась, жалобно глядя на Стива.
- Видишь эти рожи вокруг? Ты видишь этих диких самцов, этих озверевших кобелей? Если я не проведу тебя хотя бы до выхода, они... знаешь, что они с тобой сделают? Ты слишком храбрая, крошка Ау. Не может быть, чтобы ты зашла сюда и не знала, что тебя здесь трахнут прямо за стойкой. А?
Стив блефовал - в баре никогда никого не насиловали, - но Ау поверила. Или, во всяком случае, превосходно сыграла доверие. Глядя на Стива распахнутыми глазками, она прошептала:
- Хорошо. А... что мы будем делать?
- О! Это уже совсем другое дело! Другой голосок.... А то - "малыш, угости стаканчиком!..."
Стив рассмеялся, и вместе с ним рассмеялась пунцовая Ау.
- Что будем делать? Вначале немного посидим в баре, выпьем - только не "Кровавую Мэри", ладно? - немножко узнаем друг друга... Ты расскажешь о себе – ведь я еще не знаю, кто ты...
- Нет! - Ау вдруг вскочила. - Что-то мне не нравится здесь. Разонравилось. Давай пойдем в какое-нибудь другое место!
- В какое?
Но Ау уже шла к выходу. Наперерез спешили конкуренты, и Стив прибавил шагу, не отставая от нее. Отбивать даму было не принято, но на всякий пожарный он нащупал рукоять кастета…
Обошлось без осложнений. Они вышли на улицу... и Ау удивленно вскрикнула, а Стив остановился, недоверчиво вдыхая влажный воздух.
Пока они сидели в баре, сильно потеплело, небо очистилось от мглы, и над городом плыл колдовской глаз луны. Воздух вдруг стал терпким, пьянящим, дымный шлейф улиц испарился, расточился в свежем дыхании моря...
- Как здорово! Стив, как здорово! - крикнула Ау, подпрыгнув на месте.
- Давненько не помню такой благодати, - отозвался Стив, недоверчиво прислушиваясь к теплу, обтекавшему его, как женская ласка. - Это в твою честь, Ау! Ты освежила этот затхлый угол, как морской бриз... Куда мы пойдем? Может, в гости ко мне?
Когда надо, Стив мог быть и поэтом - тем более, что сейчас это было нетрудно.
- Пойдем в какой-нибудь парк! Тут есть рядом парк?
- Парк?!..
- Ну да. К природе, к деревьям! Пойдем!..
***
Впервые в жизни Стив гулял с дамой по парку.
Еще недавно он хотел только одного: поскорей трахнуть ее, - но теперь он находил особое удовольствие в оттягивании неизбежного финала. До сих пор он не поцеловал ее, хоть ему было хорошо с ней, как и с кем и никогда.
Они болтали о всякой ерунде, и чем дальше - тем изощренней и увлекательней была их болтовня. Стив умел это – верней, считал, что умеет, но почти никогда не практиковал: искусство тонкого, артистичного флирта. Прежние его телки были просты, как презерватив, и флиртовать с ними было все равно, что с собственным хуем; но сейчас...
Ау не на шутку разошлась, и Стиву приходилось блистать всеми своими гранями. Впервые за много лет он казался себе настоящим донжуаном, неотразимым и обаятельным.
Аромат тайны дразнил его: Ау наотрез отказывалась говорить о себе. Стив видел, что она вырвалась на волю из какой-то клетки - и была пьяна свободой, впечатлениями, весной... Она убегала от Стива, подпрыгивала, визжала, раскидывала руки, пытаясь взлететь, - а Стив сохранял напускную ироничность, возбуждаясь от ее восторга больше, чем от голых сисек своего гарема. Полная луна заливала их холодным огнем, и Стиву хотелось выть на нее, как воют волки...
Он спросил про "клетку" - и попал в точку: Ау, тронутая его догадливостью, стала жаловаться ему. С каждой минутой она льнула к нему все ближе, голос ее становился все доверчивей, и Стив чувствовал, как стремительно сокращается дистанция между ними.
Это было совсем не в его правилах - но вместо того, чтобы пресечь сближение, он начал... жаловаться сам, - чувствуя, как свинцовая тяжесть внутри постепенно рассасывается, изливаясь в Ау.
Они наперебой плакались друг другу, жалуясь на серые будни, на этот долбаный график, на жизнь по расписанию, радовались взаимному пониманию, и Стив чувствовал, что они с Ау - уже совсем другие, что их связала какая-то внутренняя нить, которую теперь нельзя разорвать, флиртуя, как полчаса назад. Завеса тайны не исчезла, и Стив узнал только, что жизнь Ау расписана по минутам, что она устала от будней, от неизменной опеки, от каких-то занятий, что она сбежала от всего этого - и теперь сходит с ума от свободы и вседозволенности.
Запинаясь, Стив стал рассказывать ей жалобным, обиженным голосом, какого никогда еще не слышал у себя, о работе, о проклятом бизнесе, о необходимости каждый день строить из себя рекламного красавчика, - чувствуя и радуясь, что Ау понимает его, как никто. Ему уже было плевать на обязанности донжуана: Ау сочувствовала ему, и все остальное было не важно. Она шла с ним, высокая, выше его, - и Стив, который был старше ее лет на пятнадцать, вдруг ощутил себя маленьким мальчиком...
При всем при этом хуй его не только не перестал ныть, а прямо-таки распирал брюки. Вдруг Ау остановилась, нагнулась к Стиву, обхватила его голову двумя руками - и поцеловала в лоб.
Поцеловала - и отскочила.
Впервые за много лет Стив похолодел от женской ласки - с тех самых пор, как первая проститутка в его жизни нежно взяла его хуй в руки, а затем и в рот. Она была по-матерински нежна к четырнадцатилетнему Стиву, и это воспоминание до сих пор было одним из самых тайных и дорогих...
Они со Ау стояли друг напротив друга, и Стив не знал, что говорить. Ау снова подошла к нему, положила ему руки на плечи...
- Ты так изменился вдруг... Я вначале думала, что ты совсем другой, - говорила она ему, будто извиняясь.
- П... поехали ко мне, Ау, - выдавил из себя Стив.
- К тебе? А... ведь…
Ау замолкла.
- Да. - сказал Стив. - Ты ведь не против?
Это прозвучало просительно, даже заискивающе. Ау помолчала еще - и ответила:
- Нет. Не против.