Шоссе на Юрмалу

– Наверх в эту noxабную дедушкинy спальню я Вас не поведу, - сказала Хельга, нехотя поднимаясь со своего уютного кресла, - пойдемте в мою спальню, там и поговорим...

Она пошла через столовую, потом оказалась еще одна комната на первом этаже, а из нее уже дверь вела в спальню Хельги. Бабушкина комната осталась далеко позади в противоположном углу первого этажа. Так что место расположения спальни Хельги оказалось довольно уединенным.

Небольшая примерно двенадцатиметровая комната блистала чистотой и скромностью. Довольно простой румынский спальный гарнитур тонко сочетался со старинной бронзовой люстрой и тремя дорогими шкатулками из оникса, стоявшими у зеркала на туалетном столике. Хельга повернула выключатель и света прибавилось, хотя за окном было еще по-дневному светло и солнечно. Девушка задернула занавеску, так как окно выходило на улицу.

– Я готова,.- сказала она,, поворачивая ко мне тонкое лицо и с любопытством глядя на меня.

– Раздевайтесь, - как можно спокойнее сказал я, - а я пока схожу за своим портфелем.

Она кивнула и присела на краешек кровати, так как больше и сесть было не на что, кроме пуфика у зеркала, а я быстро сбегал за портфелем.

Когда я вернулся, Хельга по-прежнему сидела в прелестной раскованной позе на широкой кровати, положив ногу на ногу и слегка заголив больную коленку. Она считала, видимо, что обнажидась достаточно.

– Почему Вы еще не разделись? - спросил я, удивленно разводя рукaми. - Вы ждете помощи в этом несложном деле?..

– Что же, прикажете раздеться догола? - cъязвилa Хельга.

– Конечно, и не тяните резину, если хотите, чтобы я Вас посмотрел, - проговорил я, роясь в портфеле.

Хельга обалдело посмотрела на меня, испытующе заглядывая в глаза, чтобы определить, не разыгрываю ли я ее. Потом она медленно поднялась, подошла ко мне, поскольку я уселся на пуфик, и остановившись в метре от моего лица, неторопясь расстегнула и сбросила халат, оставшись, в розовом французском лифчике и таких же плавочках.

– Продолжай, девочка, - устало проговорил я, плавно переходя на ”ты”. Я вынул пачку сигарет и закурил, разглядывая открывшееся диво. Дело в том, что при прекрасной фигурке u бесподобной талии у Хельги выросли за восемнадцать лет небывало крупные сиси.

Видя, что девочка мнется, нерешаясь что-либо предпринять, я пошел ей на выручку. Я. потянулся к ней, мягко, но настойчиво повернул ее к себе спиной и щелкнул пластмассовой застежкой лифчика на спине, а затем, сняв и отбросив лифчик на кровать, повернул ее снова лицом к себе.

– Что Вы делаете., доктор, я ведь еще никогда и ни перед кем... - прошептала Хельга, пытаясь закрыть ладонями то, что не закрыть и развернутым меню московского "Метрополя"...

– Продолжай, девочка...- сказал я, усаживаясь на пуфик. Опустив глаза, Хельга отвернула от меня лицо и быстро сняла трусики, бросив их на кровать.

– Вот, я готова... - тихо проговорила она, опустив руки вдоль тела.

Я внимательно разглядывал это чудесное дитя природы. Ее крупные груди напоминали свежевыпеченные ароматные батоны, тяжело провисавшие книзу. На их атласной коже проступала крупные голубые вены. Соски вздыбились, от стыда она вся покраснела, а меж сисей проступили градины крупных капель пота. Я встал и подошел к ней. Член неистовствовал в плену одежд. Я начал нежно массировать гигантские груди. ”Ну и титьки, растит же бог такие чудные плоды... ", подумал я, возбуждая легким покручиванием малинины сосков.

– О боже, что Вы делаете, доктор,— простонала Хельга, закрыв лицо руками.

Продолжая невыносимо сладкое приключение, я уложил девченку на покрытую простеньким пестрым пледом кровать. Продолжил свой бережный массаж, постепенно исследуя все новые зоны ее такого ароматного юного тела. Вот мои руки ублажили животик и опустились к высокому густо заросшему шелковистыми кудряшками лобку. Я разыскал в очаровательных зарослях развитый против ожидания клитор и стал легонько поглаживать его уже возбужденный членик, Хельга продолжала все более чувственно стонать, не отнимая рук от глаз. Я же не отнимал своих рук от ее драгоценной наготы. Но надо и совесть иметь! Я.погладил нежнейшую кожицу у нее между ног и опустился наконец, к коленке. Больная коленка ничуть не отличалась от здоровой и я логично предположил, что дело идет на поправку и легкий массаж не повредит.

Я самым спокойным поглаживанием ублажал коленную чашечку и вокруг нее, а также интимную подколенную впадинку. Девочка немного успокоилась и поверила, что я все-таки пекусь о ее недуге, а не расшатываю ее нравственные устои.

– А теперь, - сказал я уверенно,— приготовим мазь для смазывания коленной чашечки... Мне понадобится чистый фужер...

Хельга грациозно встала с постели и достала с настенной полки прекрасный чешский хрустальный сосуд еще ручной огранки.

– Мы что, сами будем делать мазь?.. - спросила она, приседая на кровать.

– Вот именно, - куражился я, - и это будет нетрудно. Ты когда-нибудь доила корову?

– Конечно, доила. Я часто езжу с сестрой к тете Стэлле в деревню, это недалеко от Риги. Там мне то и дело приходится заниматься дойкой...