Секс на высоте

— Вот тебе, Москва! — пьяненько засмеялась она. Конечно, видеть ее никто не мог, даже тени, поскольку света в кабинете я не зажигал, а пробивавшегося с улицы освещения нам было достаточно света, чтобы видеть друг друга.

— А в обратку слабо? — подначил я девушку.

— То есть? — не поняла Юлька.

— Не задрать, а спустить.

— Ой, да легко!

Уловив ритм нового трека, Юлька развязала бантик на шортах, запустила пальца под поясную резинку и начала оттягивать их вниз и в стороны. Вот одна сторона поползла вниз, открыв кружавчик стрингов. Вот она опустила перед шортиков до лобка. Снова развернулась попой к городу, нагнулась и плавно опустила шорты до щиколоток. Эротично, волной распрямилась, вышла одной ногой из штанины и резким движением другой ноги швырнула шорты в комнату. Я испугался: а вдруг они за люстру зацепятся — хрен потом достанешь, даже если поставить стул на стол. Но шорты упали на пол.

Юлька развернулась ко мне задом и, изгибаясь как змея, собрала на животе блузу, открыв мне свою практически голую попку. Ниточки стрингов сходились на ее копчике, скрепленные колечком Конечно, член мой уже рвался из комбеза, а про «пора домой» я и думать забыл. В конце концов, у сисадминов рабочий день ненормированный — так и скажу дома.

Вот, как я понял по движению ее рук, она задрала блузу до шеи и показала Москве свои прекрасные сиськи. Вот она скрестила руки и рванула блузу вверх. Танцуя, Юлька опять стала ко мне лицом. Блуза болталась у нее на шее. Энергично тряхнув головой, она швырнула на пол и блузу. Теперь на ней оставались только лифчик, стриги и туфли.

Несколько тактов она играла пальцами под бретельками лифчика, Вскоре лифчик полетел мне в лицо.

Юлькины тонкие пальцы зашли за резинку стрингов, как до того было с шортиками.

— Дальше! — крикнул я.

— Дальше? — спросила девушка. — А ты сам сними! Ртом.

Ой! Да не такое ртом с девицами проделывали! Я стал перед нею на колени и приложился губами к ее лобку. Там все уже было мокренько. Я начал покусывать лобок через трусики, вдыхая пьянящий ...Эротические рассказы) Горьковатый и пряный, никогда до того не изведанный и ни с чем не сравнимый вкус захватил меня. Мы целовались взасос, обмениваясь восхитительной спермой.

— Ну как тебе ты сам? Как мужской вкус вообще? — спросила Юля, когда мы оторвались друг от друга.

— Сложно сказать, — ответил я. — Вот так я еще согласился бы, но делать кому-то минет — увольте! Я натурал, хотя ничего не имею против дружбы с лесбиянкой.

— Натурал? Значит, анал тебя не интересует? — спровоцировала меня девушка.

— В девичьем теле меня интересует все. В мужском — только ум и профессионализм.

— А я не против. Только давай посидим, согреемся, а то после ванны в комнате холодно.

Мы вышли из ванной: я голышом (не так уж и холодно в июльском офисе), Юля — замотанная от подмышек до попы в банное полотенце. Вино еще оставалось, к тому же в шкафу я хранил баночку чистого медицинского спирта. Я добавил спирт в вино, доведя его крепость до 56 «оборотов» (широта Москвы,а мне доводилось пить спирт, разведенный «по широте»), и мы с Юлькой выпили на «брудершафт». Как будто он нам был нужен после всего, что у нас уже было?!

За окном горела ночная Москва. Мы сидели на подоконнике лицом друг к другу, прислонившись каждый к своему откосу, скрытые от всех и видящие всех, курили и болтали. Из открытой фрамуги до нас долетали звуки мегаполиса: шум автомобилей, музыка баров и ресторанов, даже голоса людей, проходивших по проспекту. И над всем этим — мы, довольные и натрахавшиеся.

— У тебя презики есть? — спросила Юля.

— Конечно, и вазелин тоже.

— Вазелин — это хорошо, а то я думала, ты слюнями обойтись решил.

— Нет, я плевать с детства не умею.

— А я ненавижу, когда слюнями! — она брезгливо передернула плечами, отчего полотенце упало на живот, открыв груди, но Юлька не стала оправляться. — Эти пацаны дешевой порнухи насмотрятся и думают, что слюна помогает. Ни хера! (Юлька была уже изрядно пьяна, но себя еще контролировала). Да и не только в этом дело. Противно, когда в тебя плюют. Причем буквально. Я не плевательница, я женщина. Хочешь трахать — трахай! Не плевать не смей!