Я смутилась и замолчала, стесняясь обсуждать произошедшее. Да и зачем? Он ведь и сам чувствовал, и слышал, как чутко я откликалась на все его действия. Он не мог не понимать, сколько удовольствия и восхитительных ощущений он мне доставил. Разве могла здесь быть речь о боли?
Женя крепко обнял меня, словно был не в силах расстаться со мной ни на минуту. Я слышала, как в его грудной клетке колотится огненное сердце – бешеное, страстное, живое.
- Мезембриантемум, - он произнес моё имя шепотом, медленно, поглаживая мою спину в тех волшебных местах, от прикосновения к которым я трепетала.
- Ммм… Женя… - прошептала я, едва не мурлыча. Я готова была шептать это имя тысячу раз – имя, ставшее для меня синонимом счастья.
Парень склонил голову и поцеловал меня в губы – совсем легонько, но нежно, как будто с трепетом.
- Тебе… тебе ведь было со мной хорошо? – зачем-то спросила я этакую банальщину. Но в глубине души я знала, зачем – мне очень хотелось услышать от него лично, что все прошедшее и вправду было восхитительным. Это было важно. Важно, хоть убей.
- Я чуть с ума не сошел, - улыбнулся Женька, и снова приблизился на расстояние поцелуя. – Так приятно… чувствовать тебя только моей.
Я поймала его губы своими, и, проведя ладонью по его спине, прочувствовала кожей оставленные мною там царапины и улыбнулась от пришедшей в голову фразы.
- Что? – улыбнулся он тоже, почувствовав мою улыбку губами и отстранившись от моего лица.
- Похоже, кому-то из нас двоих всё-таки было больно? – хихикнула я, и сделала провинившееся лицо. – Прости, Жень… за царапины…
Он усмехнулся.
- Любимая… что за ерунда.
Парень снова поцеловал меня, опрокинув на спину и жадно блуждая руками по моему телу. Любимая?...
Да… все-таки, ничего уже не будет как прежде. Все станет намного приятнее…