Сладкий грех

Монахини Верона и Агнесс вертелись друг перед другом. Они задрали рясы и, хихикая, рассматривали то, что открывалось перед невинными, в общем-то, взглядами. Молоденькие девушки не считали это грехом – подумаешь, их стройные ножки затянуты в тонкие черные чулочки и обуты в туфли на высоченной шпильке; ну, подумаешь, на них сейчас весьма недвусмысленные трусики. На одной – такие же прозрачные, как чулки, не скрывающие аппетитной щелки между ягодицами, да и смутно очерчивающие складочки внизу живота, а на второй – маленький лоскуток ткани, закрывающий только непосредственно киску, с тонкими завязками высоко на женственных бедрах. Весь лобок с тоненькой щеточкой аккуратно подстриженных волосиков оставался вызывающе открытым.
-Ты – дитя греха! – хихикнула Верона, разглядывая попку подруги.
-А ты – дитя порока! – засмеялась в ответ Агнесс и протянула руку к промежности повернувшейся Вероны, делая вид, что собирается ее схватить.
Верона взвизгнула и отскочила в сторону, заливисто засмеявшись в свою очередь. Девушки еще не знали греха, и все их забавы были совершенно невинны и бездумны. Смутные желания изредка томили плоть, но были невыразимыми и слабыми. По крайней мере, ни одной из монахинь не приходило в голову связывать эти томления с нуждами сочных, цветущих, упругих тел.
Где-то вдалеке хлопнула дверь. Девушки посмотрели друг на друга, прыснули, прижали ладошки к полным губкам, а потом поспешно одернули рясы, поправили головные уборы, закрывающие голову, шею, плечи и оставляющие открытым лишь непосредственно овал лица.
Монахини бросились на колени, изображая ревностную молитву.
Дверь в молельню открылась. Вошедшая пожилая аббатиса сурово оглядела монахинь, неодобрительно поджала губы, заметив румянец на пухлых щечках.
-Сестры! Наш монастырь посетил кардинал де Мон. Он хочет провести сегодняшнюю ночь в молитвах и отрешении от бренных дел. Его преосвященство приказал позвать вас, чтобы приобщить к святости.
-Э..э… Но мы не готовы, сестра! – воскликнула Верона, бледнея от ужаса.
Агнесс была чуть спокойнее:
-Мы с сестрой удалимся в комнату, приведем свои чувства к смирению и прибудем к его преосвященству.
Но наставница была непреклонна:
-У вас было время на отрешение от земного. Кардинал ждет вас.
Монахини помертвели от ужаса. Им казалось, что уж кардинал точно определит, какой бездонный грех содержится под благочестивыми одеждами… Но признаться аббатисе было еще страшнее. Однако делать нечего, и, ступая на носочках, чтобы аббатиса не услышала стука каблучков о камень, монахини поплыли к двери.
Девушки никогда не были столь глубоко под землей. Еще во время спуска на нижний ярус подвала, они удивленно переглядывались: чем выше к небу – тем благочестивее молитва. Зачем же кардинал решил уединиться так глубоко под землей?
Однако когда толстая дубовая дверь закрылась за ними, девушки вполне оценили уютность полутемного помещения. Несколько толстых свечей с трудом разгоняли мрак, а высокие своды потолка терялись в наползающей темноте. Уютно горел угловой камин, выполненный в виде готического собора. От него шел приятный красноватый свет и убаюкивающее тепло. В центре, рядом с двумя самыми большими свечами находился огромный широкий диван. На нем и расположился кардинал, устало прикрыв глаза.
Когда монахини бросились перед кардиналом на колени с воплями «Ваше преосвященство!» и поцеловали его руки, он медленно открыл глаза и сделал знак подняться.
Чуть горбатый нос пару раз едва уловимо сморщился, словно принюхивался к чему-то, потом кардинал сделал непонятный жест в сторону дверей и произнес:
-Вот, что, сестры, нам нужно кое-что сделать…
В течение 15 минут монахини зажигали новые свечи, бросали в камин какие-то ароматные порошки, попеременно читали из старинной книги непонятные фразы, просто останавливались в указанном месте, чертили на полу странные фигуры. Кардинал в это время что-то шептал про себя, словно молился. Вид у него был набожным и отсутствующим, пока Агнесс, дочертившая очередной символ, вдруг не воскликнула:
-У нас, кажется, получилась пентаграмма!
Лицо кардинала стало сосредоточенным:
-Заверши узор, сестра!
-Но…
-Заверши узор! – заорал кардинал.
Его лицо поплыло, красная одежда тоже как-то странно стала меняться, словно прилипать к телу.
Испуганная окриком, Агнесс поспешно мазнула по полу мелом. Комната тоже поплыла, не меняя очертаний, пространство подернулось рябью, от камина разошлись круги, словно в воду кинули камень. Впрочем, застывшие от ужаса монахини не смотрели в ту сторону. Все их внимание было приковано к кардиналу.
Черты лица, контуры тела начали стремительно преобразовываться. И скоро посредине комнаты стоял настоящий дьявол, причем без одежды. Красная сутана исчезла, превратившись в почти такую же красную кожу. Ноги кардинала ниже колена представляли собой голени козла с красной шерстью, заканчиваясь, как и положено, вишневыми копытами. Шапочка кардинала преобразовалась в рожки см 10 длиной, а сзади метался из стороны в сторону хвост. Самым ужасным был внушающий страх даже в повисшем положении красный член, свисающий между багровых пузатых яиц. Лицом дьявол отдаленно походил на кардинала, но выражение лица было страшным, особенно когда чудовище улыбнулось.
Монахини взвизгнули разом и помчались к двери. Дверь даже не сдвинулась. Тогда девушки начали кричать, да так, что дьявол даже поморщился. Однако, по всей видимости, криков никто не услышал.
Агнесс плакала, сползая по двери на пол, Верона кусала руки, чтобы не выть от ужаса, когда посередине пентаграммы взвилась россыпь мерцающей пыли. Закружился вихрь. Ослепительно переливающиеся звездочки уплотнились. Раздался хлопок, и удивленным взорам монахинь предстала стройная фигурка. Обе тут же заскулили от новых страхов – появившееся существо хоть и напоминало обнаженную девушку, но было явно потусторонним. Демонесса! Черная кожа, маслянисто блестевшая в свете свечей, небольшие рожки, хвост, метавшийся из стороны в сторону и бивший по стройным ножкам. Впрочем, нужно было признать, что облик демонессы не был отталкивающим. Ее тело на первый взгляд было хрупким. Длинные ножки, заканчивающиеся изящными копытцами, тонюсенькая талия, подчеркивающая женственность бедер, упругие грудки с вызывающе розовыми сосками, кричаще выделяющимися на черных округлостях.
Демонесса, едва проявившись, бросилась на шею демону. И не просто бросилась, а запрыгнула на него, обхватив его бедра широко раскрытыми ножками. Красная ладонь демона накрыла почти полностью черную ягодицу и стиснула ее. Девушки с некоторой долей сопереживания наблюдали, как вишневые массивные когти впиваются в глянцевую кожу, едва не прорывая ее. Однако демонесса не обращала внимания на то, что дьявол лапал ее своей пятерней размером почти со всю ее попку. Она извивалась на широкой груди и возбужденно, с полустонами, шептала:
-Дорогой… Наконец-то ты обо мне вспомнил… Я так соскучилась…
Телодвижения и жаркий шепот демонессы не замедлили сказаться на состоянии демона. Его внушительный член начал распрямляться, набухая и многократно увеличиваясь в размерах.
Глаза монахинь изумленно распахнулись, а ротики широко раскрылись, когда они увидели, в какую дубинку превратился красный отросток. Они и обычного члена еще пока не видели, а тут перед их неверящими взглядами оказалось нечто невероятно большое, увитое венами и напоминающее узловатую толстую палку.
Между тем красный член дьявола уперся огромной головкой в промежность демонессы. Речь той стала практически бессвязной. Ее попка стала еще больше крутиться и раскачиваться. Агнессе и Вероне показалось, что демонесса хочет насадиться на огромный член. Не смотря на страх и невероятность происходящего, монахини не могли представить, что в такое хрупкое и миниатюрное на фоне гиганта-демона тело может поместиться его огромный член. Они даже переглянулись, вопрошая друг друга мысленно: «Что она хочет сделать???».
А демонесса, задрав хвост, терлась нежными лепестками о багровую головку. Было прекрасно видно, что ее ярко розовый на фоне черной попки зев призывно раскрывается, но все равно дырочка была такой крохотной по отношению к величине инструмента. Демонессу это, похоже ничуть не смущало. Она уверенно поймала самое навершие в плен лепестков и, постанывая, стала на него насаживаться. Монахини с каким-то даже сочувствием наблюдали, как постепенно входящее в демонессу чудовищное орудие растягивает узкую щелочку. Им казалось, что хрупкое тело – это изящная женская перчатка, надетая на широкую мужскую ладонь.
Но когда член почти по самые пузатые яйца вошел в демонессу, а потом она, уперевшись бедрами, словно наездница, стала привставать, Агнесса вдруг почувствовала странное напряжение под сутаной. Ткань вдруг стала душной и тесной. Монахине захотелось сорвать ее и предстать перед демоном такой же совершенно голой, как и его подруга. И чтоб его огромный член так же… Нет-нет! Так нельзя думать! Разве может она об этом даже помыслить? Но почему так вздымается грудь? И почему вдруг так затвердели соски? Так, что при каждом вздохе они несут такие ужасные ощущения, когда тяжелая ткань трется по самым кончикам? «Что со мной? – с ужасом думала Агнесса. – Неужели я заболела? Может я превращаюсь в чудовище, такое же, как эти?» Монахиня украдкой бросила взгляд на подругу.
Та тоже была обуреваема непонятными чувствами и, заворожено приоткрыв ротик, наблюдала за демонессой, за тем, как она льнет к широкой красной груди и скользит, вздергивая и опуская упругую попку, на огромном коле все легче, а член погружается в чудовищно растянутую дырочку все глубже и резче. Толстый, весь увитый венами, член уже влажно блестел до середины – именно там была нижняя точка, где останавливались неимоверно растянутые нежные лепестки. Верона чувствовала, что ее неприличные трусики, скрытые сутаной, тоже начинают промокать напротив дырочки. Она была такая же влажная, как и демонесса! Это, что же получается? Ее лоно также готово к совокуплению, как и лоно этой богомерзкой твари? Этого не может быть! Она не может даже в чем-то уподобляться! Но как же умилительно сплетаются их хвосты! «Пожалуй, - подумала Верона, - я бы хотела переплести свои пальчики с пальцами демона. И чтобы он также любовно гладил и сжимал ее ладонь, как сейчас своим хвостом хвостик демонессы.». Поняв, что она не думает о демоне, как о скверном чудовище, Верона ужаснулась и поглядела на подругу.
Монахини встретились взглядами. Что предстало взору каждой из них? Полуоткрыте ротики, разрумянившиеся щечки и сверкающие широко открытее глаза. Каждая покраснела до корней волос, поняв, что подруга могла заметить ее состояние и увидеть совершенно греховные, ничуть не шуточные, как раньше, желания.
Подруги поспешно отвернулись, чтобы вновь прильнуть взглядами к запретно манящему зрелищу пары, совокупляющейся посередине подвальной комнаты.
А там демон уже рычал, скаля ужасные клыки. Тело демонессы уже не льнуло к широкой груди. Оно моталось под мощными ударами. Демонесса прогнулась, удерживаемая на весу огромными лапами. Ее волосы почти мели пол, а ножки уже не обнимали красные бедра, а были предельно разведены в стороны.
Монахини с содроганием увидели, как демон, легко удерживая демонассу на весу, раз за разом насаживает хрупкое тело на свой кол. Да так, что от резких толчков ее грудки взлетают под подбородок, а между ножек слышится сочное хлюпанье. Однако демонесса нисколько не возражала. Наоборот она чувственно взвизгивала в такт ударам, а иногда даже сгибала ножки и пришпоривала аккуратными копытцами своего чудовищного любовника.
И вдруг тело демонессы завибрировало совсем уж невообразимым образом, она резко поднялась и, прильнув грудями к массивному корпусу демона. Впилась в его губы своими, ее не переставало потряхивать, да и приглушенные стоны продолжали доноситься до ошарашенных монахинь. Более того, подруги вообще впали в оцепенение, когда из-под туго растянутой дырочки брызнули прозрачные брызги и каплями потекли к пузатым яйцам.
Демонесса принялась не спеша крутить попкой, словно в медленном танце:
-Дорогой, а ты еще не разрядился? Хочешь я завершу ротиком? Или хочешь заняться этими двумя прелестницами? Не зря же они здесь?
Обе монахини почувствовали, как пол уходит из-под ног. Что значит «не разрядился»? Что значит «заняться»? Каждой предстала картина, как она будет разорвана чудовищным членом, если демон решить «заняться» ею так же, как только что демонессой. Ну, только если он решит просто потыкать своим чудовищным орудием в промежность? Не снимая трусиков? На Агнессу и Верону набегали волны противоречивых чувств – от запредельного ужаса до сладкого желания оказаться в лапах демона.
И когда демон снял демонессу со своего члена и поставил на копытца, они опустили глаза – от страха оказавшихся невинных овечек, очутившихся в логове волка до страха быть уличенными в недопустимых мыслях.
-Хороши сучки, - донесся нежный голосок демонессы.
-Я долго их отбирал. Ты не представляешь, дорогая, какие сюрпризы таит их одежда.
-Какие-какие? – судя по звукам, демонесса запрыгала на своих стройных копытцах и захлопала в ладоши. – Хочу-хочу посмотреть!