Сова

О. так и не отважилась поведать Жаклин о том, что Рене назвал "истинным положением вещей". Она, правда, помнила о словах, сказанных ей Анн-Мари, которая предупредила ее, что когда О. наконец покинет ее, то станет другим человеком. Поначалу О. не придала особого значения этим словам, но теперь убедилась в обратном.

Скоро Жаклин, довольная и посвежевшая, приехала обратно в Париж. Она по своему обыкновению не обращала внимания на то, что ее лично не касалось. В свою очередь О. не старалась скрыть свою наготу, даже мысль об этом казалась ей противоестественной. Она не собиралась скрываться от подруги, даже когда принимала ванну или одевалась, и продолжала вести себя так, как будто находилась в квартире одна.

На следующий день после своего возвращения Жаклин случайно зашла в ванную комнату как раз в тот момент, когда О. поднялась из воды и собиралась встать на пол, но нечаянно задела железным диском за эмалированный край ванны. Услышав звон железа, Жаклин обратила внимание на странное приспособление, находившееся у О. между ног, и заметила следы от ударов на груди и бедрах.

-- Что это у тебя? -- удивилась Жаклин.

-- Это следы, оставленные сэром Стивеном, -- ответила О., и чуть погодя добавила, ничуть не смущаясь и ничего не утаивая: -- Рене подарил меня ему. И он заковал мое тело в это железо. Смотри: здесь стоит имя сэра Стивена.

Она накинула на себя махровый халат и подошла поближе к Жаклин, чтобы подруга смогла прочесть надпись на диске. Та взяла диск в руки и стала его рассматривать. Потом, отбросив халат, О. повернулась и, указав на буквы, которые были выжжены у нее на ягодицах, сказала:

-- Видишь, он отметил меня своей печатью. А это -- следы от хлыста. Сэр Стивен любит истязать меня собственноручно, лишь иногда предоставляя это занятие своей чернокожей служанке.

Жаклин стояла, пристально глядя на О. и не решалась что-нибудь произнести. Заметив это, О. засмеялась и попыталась поцеловать подругу. Жаклин с ужасом отшатнулась от нее и бросилась вон из ванной комнаты.

О. принялась неторопливо вытираться, сбрызнула свое чистое тело духами и расчесала волосы. Затем надела корсет, натянула чулки и, войдя в комнату, взглянула в зеркало, у которого стояла Жаклин и с отсутствующим видом проводила расческой по волосам. Их взгляды встретились.

-- Застегни мне, пожалуйста, корсет, -- попросила О. -- Ты, кажется, чем-то озадачена? Знаешь, Рене влюбился в тебя. Он разве тебе ничего не говорил.

-- Я не могу понять... -- прошептала Жаклин. Потрясенная услышанным, она сразу заговорила о том, что ужаснуло ее больше всего: -- Мне кажется, ты гордишься этим. Я не могу понять...

-- Скоро Рене отвезет тебя в Руаси, и тогда поймешь. Ты уже спала с ним?

Жаклин густо покраснела и негодующе замотала головой. О. опять рассмеялась.

-- У тебя на лице написано, что ты врешь, милая моя. Глупышка, никто не может лишить тебя права спать с тем человеком, который тебе нравится. И это вовсе не означает, что ты обязана со мной ссориться. Дай, я приласкаю тебя, а заодно расскажу тебе, что такое Руаси.

Может быть, Жаклин боялась сцены ревности, а может, ей было любопытно выслушать рассказ О. и получить ответы на свои вопросы. Или ей просто нравилась та неторопливость и страстность, с которой О. ласкала ее тело? Поколебавшись некоторое время, Жаклин уступила.

-- Рассказывай, -- сказала она.

-- Ладно. Но прежде чем я начну, поцелуй сосок моей груди, -- попросила О. -- Тебе пора научиться кое-чему, если ты хочешь понравиться Рене.

Жаклин не заставила себя упрашивать. Она сделала требуемое с такими старанием, что О. застонала от наслаждения.

-- Рассказывай, -- повторила Жаклин.

Услышанное показалось ей совершеннейшим бредом, несмотря на простоту и искренность О., а также доказательства, которые Жаклин только что могла увидеть собственными глазами.

-- И ты еще собираешься вернуться туда в сентябре? -- спросила она у О.

-- Мы вернемся с курорта, -- ответила та, -- и я отвезу тебя в замок, ну, а может, это сделает Рене.

-- Я бы не прочь побывать там, но только как гостья, понимаешь? Я хочу просто посмотреть...

-- Наверное, это можно устроить, -- сказала О., но сама была уверена в обратном. Про себя она решила, что нужно только уговорить Жаклин появиться в Руаси, а там хватит слуг, оков и плетей, чтобы научить Жаклин тому, что ей необходимо постичь. О. понимала, что сэр Стивен будет благодарен ей за такую услугу. Она знала, что он снял виллу вблизи Канн, где они все -- он, она, Рене, Жаклин и ее молоденькая сестра, -- проведут весь август. Жаклин должна была взять с собой сестру не потому, что сама хотела этого; их мать надоела ей со своими просьбами взять девочку с собой. О. также знала, что предназначенная ей комната, где Жаклин будет, судя по всему, часто проводить с нею послеобеденный отдых, отделена от комнаты самого сэра Стивен особой стеной, которая лишь кажется сплошной и звуконепроницаемой, а в действительности есть не что иное, как решетчатая перегородка с отверстиями, которые дадут возможность сэру Стивену хорошо видеть и слышать происходящее в комнате О. И обнаженное тело Жаклин сэр Стивен рассмотрит во всех мельчайших подробностях и насладиться зрелищем, которое он, вне всякого сомнения, оценит: О. ласкающая Жаклин! Ее подруга узнает об этом уже потом, и О. вдвойне была приятна эта мысль: она почувствовала себя оскорбленной, осознав, что Жаклин презирает ее, будто она -- закованная в железо рабыня, которую можно изо дня в день наказывать плетью, хотя сама О. и гордилась своим нынешним положением.

* * *