Старая история

Эту историю мне рассказала в конце 70-х годов знакомая однокурсница. Мы учились на одном курсе, но на разных факультетах большого, не очень престижного института. Я познакомился с ней, будучи уже на 5 курсе, примерно в октябре-ноябре месяце. Марина (будем называть ее так) была весьма маленького роста, с великолепной фигурой бывшей гимнастки, приятным круглым лицом. Одевалась, как правило, в свитер и заправленные в сапоги джинсы, или короткую, не скрывающую стройных ног, замшевую юбку. Поверх этого - толстая мохнатая темно-коричневая шуба с капюшоном, с застежками в виде крепко вшитых ремешков с пряжками вместо пуговиц, туго перетянутая широким ремнем, и такая же лохматая, только серая, шапка - ушанка. В таком виде она казалась маленьким неповоротливым медвежонком.

Я жил в студенческом общежитии рядом с институтом, она - на самой окраине города, километр почти через пустырь от конечной остановки автобуса. Кому пришло в голову строить посреди этого пустыря шестнадцатиэтажную башню необычной архитектуры, не знаю, но именно в ней у неё была однокомнатная квартира, доставшаяся ей после развода родителей и сложных, многоходовых разменов. Необычность и, я бы сказал, глупость планировки заключалась в том, что лифт ходил ... только со второго этажа. В плане башня была почти квадратной. Через тяжелую дверь входящий попадал в довольно большой пустой вестибюль, из которого шёл достаточно длинный коридор, в конце которого была лестница шириной примерно 3/4 ширины коридора на второй этаж, в лифтовый холл. Вдоль всего коридора тянулась закрытая деревянным кожухом батарея, на которой было весьма удобно сидеть. Эта обшитая деревом батарея заканчивалась у глухой стены за лестницей, а под лестницей был намертво заколоченный вход в подвал.

Вообще, район, где она жила, считался одним из самых хулиганских в городе.

Во всяком случае, вечером одинокую девушку почти наверняка брали за грудки, что заканчивалось, как минимум, основательной трепкой, нередко переходящей в жесткий секс. Впрочем, иные девушки, выросшие в этом районе, сами могли взять за грудки понравившегося парня и, хорошо потрепав, отодрать от души.

Несмотря на это, она почти всегда возвращалась домой одна и достаточно поздно и, то ли ей везло, то ли хулиганы не забирались в такое безлюдное место, но никаких эксцессов с ней не случалось.

Мы не успели особо сблизиться. Пару - тройку раз сходили в кино, несколько раз погуляли по заснеженному вечернему городу. Сложные и многочисленные курсовые, приближающаяся последняя (5-ый курс!) экзаменационная сессия не оставляли много времени на развлечения. С начала декабря мы не виделись. Сессия, затем преддипломная практика в другом городе, сама подготовка и защита диплома, нервотрепка с распределением, как тогда было положено, на работу, полностью заняли все последующие семь месяцев. Признаюсь, я даже не часто вспоминал её. Не говоря уж о том, что не пытался её искать по всему институту. (Телефона у неё не было, позвонить ей я не мог.)

Встретился с ней чисто случайно, уже после защиты диплома и распределения, в длиннющей очереди за очередной подписью на "обходной лист". (Полтора часа стоишь в очереди, за полминуты получаешь подпись, и бежишь в следующую полуторачасовую очередь...). Внешне она ничуть не изменилась, но чувствовалось, что она уже не та, что была полгода назад. После пары ничего незначащих общих фраз о дипломе, распределении и тому подобное..., мы пошли курить на лестничную площадку, уселись на лавочку.

- Ты как, не женился? - спросила она.

- Нет, а ты?

- Да вот, выхожу замуж. Уже заявление подали...

- И кто же этот счастливчик? Однокурсник?

- Нет. Если расскажу, как я с ним познакомилась, вернее, он со мной, ни за что не поверишь!..

* * *

Морозным декабрьским вечером, последним автобусом, Марина возвращалась домой. До конечной остановки доехала одна, одна шла через пустырь к дому. Было холодно и ветрено. Поглубже натянула ушанку, туже затянула ремешки-застежки шубы и ремень. Дошла по едва протоптанной между сугробами тропинке до дома, с трудом приоткрыла присыпанную поземкой тяжелую дверь, протиснулась в теплый подъезд. Света в парадном опять не было. Прошла, выставив вперед руку, через вестибюль, нащупала вход в коридор. Касаясь левой рукой стены, дошла до лестницы, начала на ощупь подниматься по ступенькам. В это время почувствовала, что где-то рядом, в непроглядной темноте, кто-то есть. И тут же этот кто-то взял её сзади за капюшон. Именно взял, а не дернул, не потянул. Но в этот момент она как раз поднималась на очередную ступеньку и поэтому, потеряв равновесие, начала падать, разворачиваясь лицом назад, вниз, в сторону падения. И сразу же наткнулась грудью на подставленную огромную пятерню. Сильные пальцы спокойно и уверенно, даже как бы не спеша, сгребли её за ворот толстой пушистой шубы. Легко, без заметного усилия, неизвестный поднял её, несильно, но ощутимо встряхнул, сжимая за ворот ещё сильнее, и понес за лестницу. Будучи и так неповоротливой в своей длинной, толстой, плотно застегнутой и перетянутой ремнем шубе, попав в этот сильный и умелый захват, Марина не могла ни шевельнуться, ни пикнуть. Продолжая держать её на весу, мужчина прижал её к стене, привалился, придавил всем телом. Спокойно и уверенно обеими руками сграбастал за грудки так, что перехватило дыхание, дважды сильно встряхнул и снова прижал к стене. Она ощутила на своем лице горячее дыхание и почувствовала прикосновение его губ. Обратила внимание, что ни перегаром, ни чем-либо ещё неприятным, от мужика не пахло. Только запах сигарет и недорогого, но приятного одеколона. Несмотря на сильный и грубый захват, которым мужчина держал Марину за шубу, целовал он её в лицо осторожно и нежно, но постепенно распалялся. И вот он властно и жадно впивается ей в губы. Ни шевельнуться, ни отвернуться она не может. А поцелуй все длится и длится, становясь все более сексуальным. У неё уже кружится голова, перед глазами круги, ей не хватает воздуха... и она теряет сознание.

Придя чуть-чуть в себя, Марина обнаруживает, что сидит на деревянной облицовке батареи. Мужчина стоит, раздвинув ей ноги, правой рукой плотно держа её за шубу, за шиворот. Его левая рука уже проникла ей под шубу и гладит бёдра сквозь джинсы, подбираясь все ближе и ближе к... Поняв, что она очнулась, мужчина повернул кисть правой руки, которой держал за шиворот, так, что захват стал ещё плотнее и туже, и притянул её к себе, уткнув лицом в мех отворота своего овчинного полушубка.

В это время наверху, в лифтовом холле брякнул лифт, скрипнули, открываясь, створки дверей лифта: кто-то спустился вниз, и, вполголоса чертыхаясь в темноте, пытался нащупать лестницу на первый этаж, к выходу. Мужчина рывком поднял Марину за шубу, приблизил её лицо к своему и прошептал: "Сиди тихо! Мы ещё встретимся!" Посадил её обратно на батарею и исчез, растворился в темноте коридора - только скрипнула вскоре входная дверь.

Дождавшись, пока пройдёт и выйдёт на улицу спустившийся лифтом чей-то запоздалый гость, отдышавшись и выкурив дрожащими руками сигарету, Марина направилась домой, с трудом переставляя ставшие вдруг ватными ноги.

Впрочем, нельзя сказать, что она очень уж испугалась. Девственницей она не была, ещё на первом курсе умышленно, исключительно с целью дефлорации, переспав одну ночь с опытным в этих делах мужчиной, намного старше её по возрасту, к которому не питала никаких чувств, кроме благодарности за не очень болезненную "операцию", не доставившею ей,правда, никакого удовольствия. Потом у неё был продолжавшийся около года роман с однокурсником, сам собой постепенно сошедший на нет. И за грудки трепали её не впервой. Вот, например, год назад, когда весь курс на полтора месяца отправили на "картошку". После трех недель работы без выходных объявили день отдыха. Накануне вечером Марина с двумя подругами, заядлыми туристками, решили уйти из лагеря и провести ночь в лесу, у костра. Быстро собрались и уже через час нашли подходящее место. Палатки не было, но, несмотря на уже вполне холодные ночи, под одеялами, в ватниках, замерзнуть им не грозило. Развели костер, чего-то там приготовили, поели. Сидели у костра, болтали ни о чем, наслаждаясь отдыхом, тишиной и свежим воздухом осеннего леса. Тут-то на них и набрели шестеро поселковых парней. Присели к костру, предложили выпить. Бутылки водки на девятерых было совсем не много. Девчонки накормили их ужином, потом просто сидели, болтали, шутили. В ответ на какую-то острую реплику Марининой подружки о мужиках один из парней, смеясь, схватил её за ватник на груди, поднял и повалил на собранные для ночлега в кучу листья. Марина сразу сообразила, что это всего лишь игра и, смеясь, наблюдала за их вознёй, а вот другая её подруга вскочила и бросилась защищать. Тогда двое парней и её сграбастали, один за грудки, другой сзади за ремень, подняли и тоже завалили на листья, устроив "кучу малу", к которой не замедлили присоединиться ещё двое ребят. У костра остались только Марина и один из парней, невысокий и коренастый, давно уже с нескрываемым интересом посматривавший на неё. Встретившись с ней взглядом, парень кивнул на барахтавшихся в листве:

- Хочешь туда?

- Не очень! - засмеялась Марина.

- А не боишься?

- Чего? Что ты и меня к ним завалишь? Нет, не боюсь.

- А если за барки возьму?

- За грудки, что ли? Ну, от этого не умирают! - улыбаясь, ответила Марина.

Парень молча поднялся, вразвалочку, не спеша, подошел к Марине и взял её одной рукой за отворот ватника, слегка встряхнул. Стоял, глядя сверху вниз ей в глаза, продолжая держать за отворот. Потом неожиданно схватил за грудки, рывком поставил на ноги, притянул к себе, глядя на неё жадными глазами. Марина не сопротивлялась, но и не показывала внезапно вспыхнувшего у неё желания. Парень помрачнел, отпустил её и, повернувшись к катающейся в листьях и хохочущей компании, громко свистнул.