Старый дом

Девушки скрылись за дверью. Петр посмотрел на до сих пор сидящего в той же позе Владимира.

- Сам встанешь или руку дать?

- Встану - он закряхтел и заохал.- Минутку:

Табуретка, на которой он сидел все это время, жалобно хрустнула.

- Сломал?

- Нет, вроде: Вот, черт!

Последняя Володина реплика относилась к его собственной заднице, где эффектными красными рубцами отпечатались доски табуретки.

- Крепко Елизавета тебя придавила.

- Она это умеет - не смотри, что стройная и хрупкая - Владимир последний раз поморщился и с натугой натянул брюки.

- Что у нас с напитками? - Петя и сам это отлично знал - сумки от автобусной остановки тащили вместе, но главное было спросить. Открыв холодильник, он выудил две баночки джин-тоника и бросил одну Володе. - Интересно, во что оденутся наши девицы:

- Скоро узнаем:

Молодые люди прошли в комнату и устроились в креслах. Владимир дотянулся до телевизионного пульта и нажал на кнопку. Здесь, в полусотне километров от Москвы, его комнатная антенна ловила все основные каналы. Не все, правда, с хорошим качеством. За стеной слышался девичий смех. Лиза и Полина закрылись в комнате, которая в этом доме считалась гостевой, и изобретали себе наряды.

- Ап! - дверь распахнулась и подруги, гордо печатая шаг, показались в проеме. - Как мы вам?

Петр от такого их появления чуть не подавился коктейлем. На древних римлянок девицы похожи, может, и не стали, но любой модельер, надумавший сочинять банную одежду, зарыдал бы от зависти. Полина нарядилась в белоснежную - где они ее только нашли в старом деревенском доме, куда люди наезжают от случая к случаю, - простынь. Петя не смог определить, как она ее задрапировала, однако было понятно, что на одном плече ткань скреплена большой, явно старинной, брошью, а на талии - тонкой, почти незаметной тесьмой. Простынь быланебольшой, поэтому наряд напоминал весьма смелое платье "мини" с одним оголенным плечом. Лиза поступила по-другому. Она извлекла из домашних закромов кусок тонкой светло-голубой ткани и несколько раз обернулась в нее, перекинув длинный конец через плечо. Ее импровизированный костюм, скорее, напоминал тогу. Только ткань была такой тонкой, что даже через три ее слоя легко угадывались изгибы тела. Разумеется, белье подруги надевать и не подумали. Впрочем, это стоило проверить. Одним движением Петя подтянул Полину к себе и провел ладонью по ее голой ноге - снизу вверх. Под простыней, естественно ничего не оказалось. Петины пальцы уперлись в шелковистые волоски лобка, и ощутили теплую влажность влагалища. Похоже, пока приятельницы одевались (или раздевались) они, бегая голыми по комнате, успели порядком друг друга завести.

- Ну вот, ты видела - Полина делано возмутилась, хитро глядя в сторону Лизы. - Не успели, понимаешь, выйти, нам уже под юбку лезут. Что за жизнь!

- А я тебе сразу сказала - возьми что-нибудь длинное, - проворковала Елизавета. Она встала за креслом, на котором сидел Володя, так что ему удалось дотянуться только до ее плеч. - А ты - туника, туника:

Полина попыталась высвободиться, но Петр держал ее крепко. Да и не очень-то хотелось ей сейчас освобождаться. Сама того не заметив, Полина немного раздвинула ноги, давая мужской руке накрыть лобок, а когда Петин палец проник в ее лоно, девушка судорожно схватила поручень кресла. Чтобы не упасть. Почувствовав полную свободу, Петя действовал все увереннее. За первым пальцем последовал второй, потом третий. Влагалище принимало руку необычайно жадно, не сопротивляясь. От возбуждения Полина закрыла глаза и чуть подогнула колени, словно самостоятельно насаживаясь на Петины пальцы. Молодой человек сложил ладонь "лодочкой" и почувствовал то, чего ждал всю последнюю минуту. Кисть его руки полностью погрузилось в женское тело, но подруга, кажется, не испытывала от этого никакого дискомфорта. Наоборот, Полина все быстрее и быстрее двигала бедрами, играла мышцами промежности и ягодиц, не давая Петру убрать руку.

Мимоходом взглянув на соседнее кресло, Петя понял, что и их друзья времени не теряют. Только если "туника" Полины еще оставалась на ней и даже прикрывала все манипуляции его руки, то Лизина накидка уже валялась на полу. Владимир сидел полностью раздетый - когда только успел - запрокинув голову и обхватив руками спинку кресла. Чтобы не садиться на пол Елизавета устроилась у него на коленях; при этом гибкости девушке вполне хватало, чтобы дотянуться губами до Володиного члена. Свободными пальчиками она жадно стимулировала себе клитор, что в ее позиции было весьма удобно. Молодой человек напрягся и глухо застонал. Было отлично видно, что если он и сдерживается, то последние мгновения. Его тело сотрясли сладострастные судороги - настолько сильные, что Лиза едва не потеряла равновесие. Однако члена из рта она так и не выпустила. Впрочем, для Владимира это была уже вторая порция за час, так что больших проблем он своей подруге не доставил.

На несколько секунд все затихло. Девушки смотрели друг на друга, постепенно возвращаясь в реальность. Полина уже окончательно села на Петину руку, так что у него явственно заболели мышцы. Словно опомнившись, она резко приподнялась, давая Петру возможность хоть немного расслабиться. Ладонь была влажной, и Полина нежно вытерла ее салфеткой.

- Эгоистка ты, Полинка - голос Лизы был слабым, с хрипотцой, но уже хитрым и довольным. - Я Володьке уже второй оргазм организовала, а ты - только все себе: - Справиться не можешь?

Полина смотрела на подругу затуманенным взглядом, еще плохо понимая, что сказанное относится именно к ней.

- А то ведь я могу и помочь - Лиза сползла на дощатый пол комнаты, но сидеть обнаженной на жестких и холодных досках ей совсем не нравилось. - Хочешь?

- Ты у него спроси - Полина, наконец, пришла в себя и уже могла связно ворочать языком. - Я может, кого другого прогоню, но ревновать к тебе: Дура я что ли:

- Спрашиваю - Лиза уставилась на Петю - хочешь?

Что Петру не хотелось, так это отвечать на глупые вопросы. Стараясь не испортить положение ненужной гримасой, он прижал совершенно затекшую руку к груди, тяжело поднялся с кресла и мелкими шагами отправился на диван. Собственно, диваном эту конструкцию назвать было трудно, поскольку никто никогда не видел его собранным. Так - широкий топчан, накрытый мягким матрацем - судя по размерам, самодельным. Когда в дом набивалось слишком много народа и комнат не хватало, некоторых приходилось укладывать сюда. В остальное время диван был местом дружеских "полежалок" у телевизора. С пивом и без.