Странная любовь

Две минуты назад он лежал рядом с девчонкой из бара в её квартирке, прижимаясь губами к её отвердевшим соскам, а теперь идёт к телефонной будке на другой стороне улицы. Всего две минуты назад! А в его голове они растянулись на тысячу лет. Да он уже и забыл о том, что случилось в той маленькой комнатке, куда она привела его, заблудшую овечку. "Расслабься, - умоляла она, - ты такой грустный, я хочу сделать нас обоих счастливыми". Что ему было до счастья с ней? Лишь мгновенное утоление желания, а потом муки совести... Как грехи, снимаемые в исповедальне, когда уверенный в правоте человек говорит другому, что тот очищен от греха, но они оба понимают, что грех нельзя замазать святой водой: он глубоко в памяти человека. Так и ему нужно было убедить себя, что больше это не повториться. А теперь, в той самой комнате, где она не один раз наслаждалась свободой любви, она лежит голая и холодная, как сталь, убитая.

Прожитые мгновенья копятся и слой за слоем ложатся на прошлое. И эти две минуты отделили его от совершённого ужаса лучше, чем многие годы. За эти минуты он передумал все мысли, которые хоть раз приходили к нему в голову. Он словно принял наркотик.

Был душный вечер. Воздух настолько нагрелся, что почти не чувствовался, совпал с температурой тела и стал неощутим.

Он подошёл к телефону и набрал номер. На другом конце провода в студии радио "Крик" зазвонил телефон. Шла программа с ведущей Тоней Зарышевой.

Он был весел и говорил таинственным грудным голосом. Это была не первая их телефонная встреча. Он давно влюбился в неё и решил, что это взаимно. Он считал её своей. И сейчас решил извиниться за свою измену. Просто сказал "извини" и заказал её любимую песню.

Программа заканчивалась в полночь, а потом Тоня садилась в метро и ехала домой. Он это знал.

Он сел на скамейку, чтобы была видна река. Он был один в темноте. Река светилась медным блеском. Словно кто-то разлил жидкий метал. Издали он кажется прохладным, а подойди и прикоснись: останешься с обваренной рукой.

Он закинул голову. Над ним было небо. Настоящее чудо. Это сооружение непревзойдённо. Человечеству никогда не удастся дотронуться до него, как невозможно дотронуться до миража, встать на горизонт и на радугу. Тёмное небо выглядит таким радостным и светлым, когда на нём появляются звёзды. Аж дух захватывает от такой красоты и ощущения себя частью мира.

Ровно в двенадцать он встал и спустился в метро. Там было прохладнее. Он доехал до Студенческой. Там она должна была сесть.

Они оказались в вагоне одни. Он сел напротив и старался на неё не смотреть.

У неё на губах блуждала счастливая улыбка. Она бы разразилась смехом, если бы не посчитала это неприличным.

"Он сделал мне предложение! Теперь мы будем жить вместе, купим домик и заведём ребёнка".

Она была слишком вызывающе одета: белый просвечивающий топик и обтягивающая юбка ниже колен. Взгляд его присосался к её выступающим соскам. Может быть он любил её, но теперь он понял, что она его не любила, она даже не знала кто он. Подойти, познакомиться, это не возможно! Если она ему откажет? Мысли, успокоенные высотой неба, снова зашумели в его голове, она его возбуждала, он хотел её. Он не владел собой. На остановке он незаметно пошёл за ней наверх, зажал рот и стащил к побережью на пляж.

Он весь горел. Она в его руках, она действительно его!

Девушка брыкалась, но ничего не могла сделать, его силы будто возросли стократ. Он разорвал свою рубашку и завязал ей рот. Руки привязал к стойке для навеса от солнца. Ноги он развёл в разные стороны и привязал к каким-то железкам. Он ничего не видел кроме её тела. Он сорвал топик и взял в руки её груди. Они были мягкими и упругими. Он нежно вращал их и прикасался губами. Стал спускаться по влажному от напряжения животу, разрезал юбку и трусики. Она осталась совершенно голая. Он не спешил раздеваться. Если бы он разделся, то взял бы её тут же, а этого ему не хотелось, он должен был насладиться её телом. Он касался её плеч, спины, за эти несколько минут он узнал каждую мышцу её тела. Его губы проникли в самые укромные места, они путешествовали от уголка между шейкой и плечом до сладкой ложбинки между ног. Он покусывал её ушко, гладил ягодицы и, наконец, шире раздвинул её ноги и резкими поцелуями в половые губы стал возбуждать её.

Он проник в неё языком и её стон стал пронизан наслаждением. Он массировал её половые губы, целовал, посасывал. Он проник в неё пальцем и делал те же движения, что и своим членом с другими девушками. Она постепенно возбуждалась, он приник к её соскам, они отвердели. Она дышала резко и уже не могла сопротивляться. Он нервными движениями снял с себя всё. Его член выпрямился и налился желанием. Он снова стал целовать её мягкие губки между ног, они набухли и стали более выпуклыми, влага омыла их и его палец. Он не мог ждать и вошёл в её отверстие своим членом. Он трахал её долго, то замедляя, то ускоряя. Она была в изнеможении, спина прогибалась в ответ его рывкам. Сперма вытекала наружу, но он всё снова и снова двигал свой член к её матке. Её спина выгибалась то вверх, то вниз. Он радовался, что именно его ласки доставляли ей удовольствие.

Она потеряла сознание, но он продолжал утолять своё желание.

Он уснул на ней и проснулся в четыре часа утра. Она тяжело дышала, ему показалась, что она спала.

Он знал, что не должен был делать этого. Он дал волю своим чувствам, не контролировал себя. И теперь они оба будут страдать. Он должен был избавить их от страданий и он знал как. Он с самого начала знал как он поступит, но скрывал это от себя. Он боялся этого.

Утром на набережной нашли два тела: мужчины и женщины. Они были мертвы.