— Вот мне делать больше нечего, только про ключ потерянный расспрашивать. Ищите, — пожал я плечами, — Ладно, пойду я. Все передам, как просишь.
— Спасибо! — услышал я вслед.
Затем дверь захлопнулась, щелкнул замок, и воцарилась тишина, сопровождаемая лишь невнятным электрическим жужжанием и противным мерцанием неоновой лампы, отживающей короткий век службы в рядах устройств, круглосуточного коридорного освещения.
По возвращению в комнату существенных изменений в диспозиции вещей и спящих тел обнаружено не было. Разве, что Макс принялся похрапывать, а Алена прибрала свое нижнее белье. Теперь Максовские трусы валялись у кровати в гордом одиночестве. Я окликнул девушку, предлагая хлебнуть пивка. Она махнула рукой, мол, буду, но чуть позже, и полезла с головой под покрывало.
— Наше дело — предложить, ваше дело — отказаться, — заключил я, с огромным удовольствием осушая сразу полбутылки.
Через пару минут по телу пробежала волна облегчения, и я, вмиг снова опьяневший, вывалился в коридор выкурить сигаретку. Вообще на этажах общаги курить, конечно же, было воспрещено. На всех, кроме четвертого, иностранного. Учитывая стоимость нашего проживания, коменданты закрывали глаза на сие правонарушение. Они делали вид, что не видят, а мы делали вид, что не курим. Пару раз в месяц, правда, старосте «понаехавших» выносился устный выговор, но он не имел ровным счетом никаких последствий. Формальность в чистом виде.
Я присел на корточки, подперев спиной стену, и усердно затянулся горьким дымом. Со стороны, вероятно, выглядел я жалко и, наверняка, напоминал обсаженного нарика. Не успела дотлеть первая сигарета, а я уже подкуривал ею же вторую — душа, не переставая, требовала яда. Эх, видела бы меня в тот момент Антонина Яковлевна, наша классная, составлявшая всем подопечным положительные характеристики для поступления в ВУЗы. Ох, и понаписала бы она для приемной комиссии обо мне комплиментов!
Течение пьяных размышлений прервала дверь моей комнаты. Она приоткрылась и вытолкнула наружу Алену, не твердо стоящую на ногах. Девушка присела рядом, выдохнув вопрос:
— Покурим?
— Оставлю, — протянул я, вновь глубоко затягиваясь.
— Тебя как зовут? — спросила шатенка, помолчав, — Ни хрена со вчерашнего не помню.
Я от души рассмеялся.
— Ты ж меня ночью клеила, к себе звала. А теперь даже имени не помнишь?
— Я? Тебя? Не может быть! — искренне удивилась девушка.
— Ага, не может, как же. А кто мне рассказывал, что вы с подружкой вдвоем живете? Типа, не хуже нас, хотя платите по обычному тарифу. Кто грозился спровадить её к товаркам с ночевкой, а мне устроить шоу?
— Серьезно? Ну, в принципе, это на меня похоже, — беспечно пробубнила Алена, — То я просто в ауте была. А я когда в ауте — дура чеканутая. Не было бы никакого шоу, ты на меня пьяную не ведись, если что. За нос повожу и не дам.
— Да? А Уланову, тогда с какой радости дала? — усмехнулся я.
— Да я хз. Говорю ж, не помню ничё, — отмахнулась Алена от идиотской темы, — Ты мне покурить оставляешь? Один бычок, вон, остался уже.
— С тебя хватит, — ответил я, передавая шатенке остаток сигареты.
— Тебе Жанна ключ на вахте оставила, — добавил я, поднявшись на ноги, и шагнул в оставленную открытой дверь, — Сделайте дубликат, что ли? Или замок смените.
Остаток дня, до самой ночи, я продрых беспробудным сном. Точнее, почти беспробудным. Один раз, «отлить», все же поднимался. Максима не застал. Его постель была заправлена, бардак в комнате частично ликвидирован, а на прикроватной тумбочке валялась записка, составленная в стиле Максима, приверженца краткости и минимализма:
«Уехал. Буду первого. Звони. Макс».
В десятом часу, наконец, окончательно очухался и поперся в душ. Некоторое время простоял под холодными струями, изгоняя из организма последние алкогольные пары. Потом еще столько же времени вымывался и выбривался. К двенадцати часам, наконец, привел и себя и жилплощадь в надлежащий вид. Чем заниматься дальше — решительно не представлял. Спать, естественно, не хотелось. Вмыкать в «ящик" — не вариант. Копаться в телефоне — скучно. Слоняться по соседям в столь поздний час — не комильфо. Решил пойти на общую кухню. Заварить чайку, постоять у распахнутого окна, покурить, подышать ночным воздухом.
Сказано — сделано. Пакетик черного «Липтона», при содействии ломтика лимона, сделал свое дело. Взбодрил, тонизировал и окончательно привел меня в чувство. Откуда-то сверху донесся громкий девичий смех, показавшийся мне до боли знакомым. Высунулся в окошко и задрал голову вверх. Так и есть. Тремя этажами выше из окошка торчало несколько девчонок. В одной из них узнал Алену, во второй Жанну. Еще двух помнил плохо, но знал, что они были вчера на моей «first-student-party».
Девки курили и отчаянно веселились какой-то дико юморной нелепице, которую вещала Алена. Поддавшись порыву импровизации, я громко проголосил ввысь фальшивым голосом куплет из бессмертного хита советской эпохи:
Видео
Рассказы