Тётушка Дженни (буржуйский инфантилизм)

- Неа, больше какать не будет, - тоном знатока заявила Эшли.

- Почему? - спросила Викки.

- Потому что пустил струйку, - объяснила Эшли, - Дети обычно писают только после того, как окончательно сходили по большому.

- Точно, - вспомнила Сью, - В книжке о приучении к горшку было написано, что надо всегда дожидаться струйки, когда садишь малыша на горшок по большому.

Вытащив из под меня грязный подгузник, Дженни сунула мне под попу новый и принялась аккуратно вытирать меня между ягодиц детской салфеткой. Видя, как внимательно наблюдают за ее действиями обступившие стол девчонки, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

- Ну вот, - улыбнулась Дженни, запихивая мокрую салфетку мне в попу, - В горшок какать не хотел, а после термометра - пожалуйста. И писаем, и какаем.

Холодная салфетка коснулась моей мошонки, заставив меня поежиться.

- Сможешь завтра с утра с ним посидеть? - спросила Дженни мою юную няню.

- Утром не могу, - виновато улыбнулась Сью, - У меня до обеда дела.

- У меня тоже, - вздохнула Дженни, - Ну ничего, я уже договорилась с одной знакомой, что работает в яслях. Отведу Томми завтра туда.

- Восьмилетнего? - засмеялась Сью, - В ясли?

- Представляю, как он там с малышами будет смотреться, - хихикнула Викки.

- А что? - усмехнулась Дженни, - Я объяснила заведующей Томмину проблему и она меня заверила, что возраст не имеет абсолютно никакого значения. Нянечки будут менять ему подгузники - точно так же, как и остальным малышам.

Я изумлённо взглянул на тётю. Судя по Дженниному серьезному лицу, она действительно решила отвести меня в ясли..

- Что ты так на меня смотришь? - усмехнулась Дженни, - Я не шучу. Пойдёшь завтра в ясли.

- Даже если проснётся сухим? - улыбнулась Сью.

- Я в этом сильно сомневаюсь, - насмешливо сказала Дженни, - Ему еще долго подгузники носить.

«Сегодня оставили с 15-летней девчонкой, которая бесцеремонно обращалась со мной, как я ясельным, - обиженно подумал я, - А завтрашний день вообще придётся в настоящих яслях провести?» Моему возмущению не было предела. «Ну уж нет! - решил я, - Надо постараться проснуться сухим. Пора заканчивать с подгузниками».

Угроза яслей была такой ужасной, что следующим утром мне и вправду удалось проснуться сухим - наверно потому, что я, пересилив стеснительность, послушно пописал в подсунутый тётей горшок: сначала перед сном, а потом в полночь - после того, когда Дженни, разбудив меня, бесцеремонно поинтересовалась, не хочу ли я по-маленькому.

- Сухой, - удивлённо улыбнулась она, проверив утром мой подгузник.

«Рассчитывала еще один день подержать меня в подгузниках» - подумал я, уловив в тётином голосе нотки досады. Но правила есть правила - проснувшись сухим, мне можно было ходить в обычный туалет.

- Ну что ж, сегодня ясли отменяются, - усмехнулась Дженни, - Побудешь до обеда у тёти Нэнси.

Я вспомнил Нэнси - одну из Дженниных подруг, к которой мы ходили на прошлой неделе в гости.

Остаток недели тоже прошел нормально. С подгузниками было покончено. Правда Дженни по прежнему продолжала по вечерам меня купать - в ванне, как малыша - под предлогом, что я пока не научился правильно мыть письку. И в моей спальне тётя оставила всё без изменений - чтобы «детская» напоминала мне о наказании подгузниками.

Через месяц, к приезду мамы, от «детской» разумеется не осталось и следа. Дженни похоже не хотелось рассказывать маме о моем наказании - та ее навряд ли б за это похвалила. Я тоже не решился рассказать маме, как провел восемь долгих дней в памперсах - было ужасно стыдно и я старался забыть подгузники, как кошмарный сон.