Уездные розги. Глава вторая. Уроки

— Ох! Нет!

— Ну же, не жмись! Впусти меня глубже!

— Мне больно!

— Это потому, что ты отвыкла. Я давно не был у тебя. Хорошо, я буду осторожнее Ну вот, уже не так больно, правда, милая?

— Поцелуй меня! Ммм Ты меня любишь?

— Я любил тебя, люблю и буду любить!

— Да! Не убирай руку! Так сладко!

— Умница моя, хорошая, ну, держись покрепче!

Деревянные перила ходили ходуном, тряслись даже сиреневые кусты, наше убежище. Женские стоны, вначале приглушенные, становились все громче Когда все закончилось, я обнаружил, что держу в обьятиях Сашеньку и прижимаюсь щекой к ее голому плечику. Ее косынка сбилась куда-то набок. Я с трудом перевел дыхание и нехотя разжал руки.

— Я приду к тебе ночью, — сказал мужчина, выходя из беседки. — Отпусти сегодня горничную.

Это был мой дядя. Неторопливой, небрежной походкой он направился к дому. Немного погодя, вышла и женщина. Она закрывала лицо и старалась держаться в тени. Сейчас я понимаю, что это могла быть только сашенькина гувернантка, но тогда я почему-то решил, что это матушка

Чтобы отвлечься от навязчивого наваждения, я кликнул к себе Никитку.

— Ну, как у тебя обстоят дела с барышней? Рассказывай. Да с чувством, с толком, с расстановкой!

— Ежели по-порядку говорить, то спервоначалу барышня на меня оченно даже обижались.

— Разумеется.

— Слушать ничего не хотели, бились, руками дрались и всякими жалкими словами обзывались: и холоп я, и вор, и предатель.

— Это верно. И как же ты ее умаслил?

— Принес хересу из шкапа, початую бутылку. Они и успокоились.

— Что?! Так ты мой херес выжрал, разбойник?

— Они-с. Выкушать до донышка изволили. Потом долго рыдали, но уже у меня на руках-с. А я, как вы велели, барышню увещевал, уговаривал, уму-разуму научал. Барину, говорю, нужно угождать, и тогда барин будет ласков. А ежели ерепениться начнешь, то прибьет как муху, или, того хуже, из дому прогонит. Барышня меня послушали

— Так и послушала? Да ты что-то недоговариваешь! Ладно, продолжай, знаю я ваши секреты!

— И пообещал я ее всяческому обхождению научить, как, стало быть, ласку вам оказывать.

— И что? Научил?

— Не совсем еще. Ротиком ничего делать не умеют. Уж мы с ней мучились-мучились! Сначала морковку из кухни принесли для наглядности, потом на живом — на мне то бишь — пробовать стали.

— Барышня на тебе пробовать не побрезговала?!